" Я ТОЖЕ ХОЧУ БЫТЬ С БОГОМ "

(Из разговора с другом Ольги Романовой)

Год без Оли

На годовщину со дня гибели Ольги Романовой, 24 октября, выпал первый снег. Белый покров покрыл чёрную землю, как символ чистоты её подвига. Утром в храме на Калитниковском кладбище собрались родные и близкие Оли, друзья, коллеги по работе. Присутствовали представители редакции газеты “Русь Державная”, единственной, написавшей о первой жертве “Норд-Оста” правду; среди них – постоянный автор нашей газеты священник Виктор Кузнецов. После Божественной Литургии иерей Александр, год назад проводивший Ольгу в последний путь, прошёл с нами к месту её упокоения, чтобы отслужить панихиду. На могилке установлен осьмиконечный деревянный крест, оградка, лавочка.

По окончании панихиды по Ольге Романовой оВиктор отслужил литию на могилке похороненной у церкви юродивой старицы Ольги (Ложкиной). “Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоея схимонахини Ольги, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная”.

Накануне на площади рядом с Театральным центром на Дубровке был открыт памятник жертвам терроризма. Высокая стелла, на ней три взлетающих в небо журавля. У памятника отец Виктор отслужил литию, где поимённо были помянуты все погибшие, 130 человек.

После панихиды родители Оли пригласили нас домой на поминальную трапезу. Стала подтягиваться молодёжь, которая не была на кладбище – знакомые, соседи, приятели. За столом велись разговоры о смысле жизни, о высоте подвига Ольги, о тяжкой године, которую переживает ныне Россия, о том, что делать русскому человеку в это апостасийное время.

Большим событием для меня стало знакомство с другом Ольги – Русланом, который год назад надел ей, мёртвой, на переломанный пальчик обручальное кольцо. Молодой человек переживает гибель невесты, как будто это случилось вчера. Тяжёлый камень лежит на сердце юноши, боль не отпускает. “Трудно жить на земле, где её нет, – признался он. – Ничто не радует, нигде не нахожу себе места. Хочу одного: быть там, где она, чтобы она простила меня за то, что я не уберег её, не встал в тот роковой час рядом”. – “Но чтобы быть, где она, ты должен креститься, Руслан, должен стать православным христианином, как Оля”. – “ Я сделаю это, сделаю обязательно. Чувствую, что и она призывает меня к этому. Приму таинство крещения в её память и начну жить так, чтобы быть достойным встречи с ней на небесах. Она умерла за Бога, и я тоже хочу теперь быть с Богом”.

На поминках мне открылась удивительная вещь: приятели и подруги Ольги – стриженые девушки в брюках, современные парни с “мобильниками” – начали как бы преображаться её смертью. Огонь жертвенной любви к людям, пылавший в сердце погибшей девушки, очищает всех, помнящих её. Своим поступком Ольга всколыхнула всё своё окружение, заставила друзей заглянуть в себя поглубже, задуматься о ценностях прежде неведомых. Многие впервые в жизни стали всерьёз размышлять о судьбе души в загробных странствиях, об ответе за содеянное. На земле человек борется со страстями, венчается же на Небе по результатам этой борьбы.

Как знать, не погибни Ольга, этого переворота в юных душах бы не произошло. Смерть стала для неё приобретением. Верим, что она молится за своих родных и близких, печётся о их душах и хочет одного: чтобы все спаслись. Убитая рукою отца лжи, она стала десницей Богочеловека, которою Он совершает Свою работу в мiре, соделав её орудием спасения молодых душ. Верим, многие из современной молодёжи, узнав о подвиге Ольги Романовой, могут сегодня задуматься о своём жизненном пути, прийти к Православию. Возможно, ей дана благодать от Бога быть путеводной звездой для целого поколения, которое не получило религиозного воспитания, ослеплено массовой культурой и не всегда видит путь к храму. Многие матери, скорбящие о безверии своих детей, могут, поминая за упокой убиенную девушку, воздыхать ко Господу и о заблудших чадах своих. “Верую, Господи, помоги моему неверию”, так могло бы молиться молодое поколение нашей Родины, за которым – будущее Святой Руси и веры Православной.

Мы преклоняемся перед подвигом Ольги, но идти по её стопам трудно. Мы слишком дорожим своим комфортом, благополучием. Мы не герои, а спасти Россию сегодня могут только герои, ибо кровь мучеников есть семя. Чтобы пожать урожай благословения Отца Небесного, надо прежде засеять своё поле потом, трудами, маленькими, незаметными миру жертвами во славу Божию. “Если нужна жертва за Русь Святую, аз есмь жертва сия”, – сказал Святой Мученик Царь Николай II. Вот и Ольга, сама того не ведая, стала чистой жертвой за народ.

И раньше в тяжёлые для России дни из народа выходили его патриоты. Образы мучеников – Евгения Родионова, подполковника Константина Васильева, Ольги Романовой – начертаны на наших знаменах. Они пока не проглядываются отчётливо, но сердцем мы чувствуем всё их величие. В полной мере мы не можем ещё осознать значение этих людей для судеб России. Это будет открываться со временем. Это путь самоотречения, жертвенности и забвения себя ради Правды Божией. Это истинные герои нашего времени, те праведники, без которых село не стоит, ради которых Господь помилует страждущее Отечество наше.

После сорокового дня Ольгины родители нашли на её могилке листочек со стихотворением, почти расплывшимся то ли от дождя, то ли от слёз. Кто написал его, выяснить не удалось. К годовщине его установили на могиле на мраморной доске.

В память о подруге Голубоглазая болтушка, Мир без тебя угрюм и ик. Моя милая подружка – Не исчезай! Не уходи! Пусть время трудится напрасно – Ты, как невеста под фатой. С тобой всегда легко и ясно, Как со святой.

 

В этих простых искренних строках, человек, близко знавший Ольгу, выразил свои самые добрые, светлые чувства.

Отдала ли Ольга свою жизнь за Христа? Несомненно, ибо взошла на крест ради людей. Её сердце с детских лет было готово к подвигу. Призрев на него, Господь воистину исполнил Ольгу Собой, и она смогла пойти по Его стопам. Становится понятно её бесстрашие перед смертью, ведь “в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх” (I Ин.4,18). Не убоялась убивающих тело, души же убить не могущих, потому что, верим, Распятый был с ней и укреплял её.

Поступив, как Христос, она тем самым исповедала Его перед людьми, и Подвигоположник увенчал её житие мученическим венцом. Подобно Сыну Божию, она обратила оружие позора – крест в орудие Спасения. Сделав свой выбор, угодила Господу, Ему Одному. Человекоугодничества в ней никогда не было, поэтому её и убили.

Кто несёт свет миру, кто умирает, отрекаясь от себя, ЗА ДРУГИ СВОЯ, тот становится опорой для других. Помогай нам, мученица Ольга, молись на небесах о России болящей, вдохни в православных волю к стоянию за Истину даже до смерти, а этой воли нам сегодня так не хватает! Во славу Божию.

Анна Ильинская

Помощью Матери Божией

В памяти осталось это леденящее “Норд-ост”, зловеще напоминавшее “Дранг нах Остен” сорок первого года. Оцепление омоновцев, пугающий тёмно-безликий бетонный склеп, сокрывший в своих недрах живых безпомощных людей. Отрывочные интервью, хождения туда и сюда парламентских глашатаев и парламентёров, якобы радеющих о спасении узников.

Но там, за кадром, свершалась совсем иная история, творимая духом соборным, всеми теми, кто сердцем почувствовал особую беду, нависшую над этим домом и всеми нами. И вновь, как в древнем осаждённом Владимире или Козельске, начала собираться, скапливаться та особая сила, над которой не властно никакое зло. Сила соборного осознания общего горя и желания во что бы то ни стало вымолить, вытащить, вырвать из смертельных объятий попавших в беду людей. А потому многие потеряли покой и сон в своих тёплых, обустроенных квартирках. И вдруг вспомнили, что они русские и что пора и им по примеру предков воззвать: “Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево. Ты нам помози…”. И взялись обзванивать родных и близких, призывать всех, кто ещё способен услышать набатный звон общей беды, с призывом встать на коленопреклоненную молитву в ночь под Всеблагую Вратарницу Иверскую… Испрашивая благословение на открытие врат из сего грозного узилища и на право вновь снискать тем самым имени народа Божьего.

Помню, поразила проповедь отца Виктора из Марфо-Мариинской обители, сразу произнесённая после литургии в воскресный день следом за штурмом. Обращаясь ко всем нам, пришедшим в маленький храм этой обители для совместной молитвы, он вдруг произнёс: “Мы все должны понимать то, что там случилось – это звонок, звонок всем нам… Что в любое время всё может повториться, если мы не сделаем надлежащие выводы, не опомнимся. Что уже вновь переполнена чаша гнева Божия…”

Но задумались ли мы, вняли ли этому предупреждению? Задумались ли над тем неслучайным совпадением, что день захвата заложников – 23 октября 2002 года приходится именно на среду, когда многовековым укладом русской жизни запрещалось увеселять себя, предаваться зрелищам. Ибо это день предательства Господа нашего. Почему не увидели в этом совпадении особого знамения, знака?

Также врезалось в память, как певица Ольга Дубова, воспевшая в покаянной песне-плаче подвиг Евгения Родионова, появилась с кассетами вечером в Союзе Писателей и, отозвав меня в сторону, вдруг обронила: “Захватите кассеты на поле Куликово, отдайте, подарите их там сами знаете кому… на них – “Альфа…” А потом, как самое сокровенное, добавила: “Везёте школьников – помолитесь там на русских костях за раба Божьего Сергия, он поведёт на Дубровку своих бойцов,… уже получили приказ, ведь они пойдут на смерть!”

Я взяла в руки кассеты и сердце моё тогда впервые по-настоящему содрогнулось. Вдруг всего на несколько секунд представила себе их больших, сильных, обученных всем приёмам – стремительно врываться в самолёты, гостиницы, поезда, захваченные террористами… И мне стало нестерпимо больно и за пленников, тех, кто там за стенами Дубровки и за тех, кто должен был пробиться к ним, рискуя своей жизнью, чтобы спасти их от гибели. Я кивнула Ольге и, может быть, впервые за все эти скорбные дни ощутила жгучие струйки слёз, скатившихся по моим щекам и пообещала, что уже завтра, в верховьях Дона, непременно помолюсь и испрошу у павших на святом Куликовом поле русских воинов их духовной поддержки. Помню, как мы мчались под проливным дождем на “Икарусе” с салтыковскими школьниками к месту Мамаева побоища, к Епифани, Монастырщине. И мы говорили о Сергее, который поведёт “Альфу” и о заложниках, кто ждёт каждую минуту смерти и о всех собравшихся вокруг дворца в эту страшную ночь.

Поразило поведение ребят там, на поле Куликовом, и в Себинском стане, на родине блаженной Матронушки. В ранние предрассветные часы все ребятишки без подсказки, без ведома взрослых вдруг принялись в храме Успения Матери Божией из своих припасённых на значки, лакомства немудреных сбережений безостановочно закупать свечи и выстраивать из них настоящий мерцающий частокол пред ликами святых угодников. Выросшие в пору демократических реформ на сникерсах, заморских жвачках, рекламах и видеоклипах, они вдруг явили образ чистой детской веры и молитвы, которые были когда-то частью Святой Руси. И нам неведомо, что значила на Божьих весах, в эту решающую ночь под праздник Хранительницы города Москвы Иверской иконы Пресвятой Богородицы соборная детская свеча, озарившая, как на Пасху, себинский храм. Что значило их стояние в ночные часы перед великой угодницей Божией Матронушкой Московской.

Вспоминается Ольга Романова, носившая имя царской дочери и будто приявшая дух великой княгини. И может быть, именно это толкнуло её к плененным и заставило её вознести как бы устами Царственных мучеников: “Русские люди, не бойтесь!” Верится, что привлечён был той же особой, высшей силой и русский офицер Константин Васильев, возросший на Саровской земле и впитавший в себя дух батюшки Серафима.

Как удивительно похожи их смерти, их порыв, и, как красноречивы и значимы теперь для нас те особые, приуготовляющие к подвигу и свидетельствующие об угодности Богу эти подробности всего ими свершённого. Да и само изрешечённое пулями тело Константина – ничто иное, как неопровержимое свидетельство всё того же остервенело-яростного бессилия бандитов перед духом русского воина, безоружного, но с одним духовным мечом на груди – нательным крестом – вступившим в этот свой последний бой.

Да, теплохладность, безчувственность и духовное пленение сегодня налицо. Пленение незримое, куда более опасное, чем то, когда заточают тело за колючую проволоку, но ум и дух человека остаются свободными. Приходят на память слова пожилого священника, обращённые к старшеклассникам, приехавшим на родину Ивана Сусанина: “Кто бы ни приходил на Русь, всех она одолевала: татар, немцев, французов. Но вот пришло время – враг стал невидимым, и мы… не распознаём его, а он нас уничтожает”. Эти слова точно характеризуют наше сегодняшнее состояние, и сразу становится понятно, почему широкой поступью мы идём сами в бездну и влечём за собой детей.

Надругиваются над всем и вся, а мы никак не очнёмся, не поймём, что лишь заступничеством и предстательством матери Божией ещё теплится свет в нашей Отчизне. А она продолжает погружаться в непроглядную тьму страстей и пороков. И кто знает, не будь той святой жертвы Ольги Николаевны Романовой и воина Константина, носящих имена равноапостольных покровителей; не будь той истовой покаянной молитвы немногих очнувшихся, опомнившихся и возопивших к Небесам; не будь заступничества за нас грешных Матери Божией, чем бы всё это завершилось?

Галина Яковенко

Души-птицы Души-птицы летят в голубых небесах, Там исчезли волненье, тревога и страх. Память светлую в сердце о Вас сохраним – Облик тот, что остался навеки живым. Злу с добром не ужиться на русской земле. Враг напрасно коварные сети плетёт. Жизнь – проверку характера в деле, в огне – Он по воле своей ни за что не прервёт. Где борьба, там и жертвы, все вспомним о них. Пусть всегда на граните гвоздики лежат, Дом для ангельских душ в небесах голубых, Все оттуда с надеждой на землю глядят. Ждут и верят, что близких покой посетит, Чтоб сердца в неутешной тоске не рвались. Все должны лишь добро неустанно творить, Мы об этом у них на могиле клялись.

Геннадий Ефремов

Орлеанская дева России родилась на Дубровке

Родилась дважды: 13 мая 1976 года – как услада и утешение отца с матерью, и 24 октября 2002 года – как слава и заступница чести Отечества.

 Газета наша уже не раз (в номерах за ноябрь 2002 года и за июнь и октябрь 2003 года) публиковала материалы о подвиге православной москвички Ольги Николаевны Романовой, совершённом ею в трагические дни Норд-Оста в октябре 2002 года. Но великое всегда лучше познаётся на расстоянии. С той поры миновал год – целый год мировых апостасийных событий – и подошла поминальная дата: 24 октября. Тесные комнаты уже знакомой квартиры на Дубровке, где родилась и выросла Оля, где и сейчас проживают её родители – тётя Тося и дядя Коля – заполняются олиными родными и близкими знакомыми. Я не отношусь к близким знакомым семьи Романовых, но приглашён на поминки тоже. Воспринял это приглашение как знак уважения к печатному слову. Оказывается, что уже с утра, до моего появления – а к этому моменту поминальный стол был уже накрыт – по невинно убиенной Оле в церкви и даже у её могилки на Калитниковском кладбище были отслужены все положенные в таких случаях по издревле заведенному православному обычаю молебны, часть народа с кладбища ещё не вернулась, а для встречи припоздавших и посторонних гостей (вроде пишущего эти строки) в квартире был оставлен только отец Оли – дядя Коля.

Важность и значимость происходящего и предстоящего ощущаю как бы всем нутром своим, или, как говорится в Писании: “всемъ сердцемъ твоимъ, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею” (Матф.22,37). Тесные комнаты заполняются вернувшимися с кладбища людьми. Поначалу кажется, что народу слишком много для столь скромного жилища. Табуретки, на них и между ними узкие доски – и каждому находится место. Правда, молодёжь – друзья, подруги и с ними родной брат Оли – размещаются в небольшой кухоньке.

Особое удовлетворение собравшихся вызывает появление за столом православного батюшки. Разговоры, конечно, в первую очередь вокруг событий годичной давности. Ведь большинство присутствующих живёт в районе той же Дубровки и многие были невольными очевидцами тех событий. И эта картина оказывалась совсем не той, что преподносилась тогда московскими СМИ: может быть в этом виновато свойство памяти сохранять более высокое и забывать более низкое. И, конечно, о подвиге Оли: и из слов близких становится ясно, что к этому своему подвигу Оля была приуготовлена заранее.

Ищу в памяти исторические аналогии. Сразу же вспоминается давно слышанное и прочитанное о знаменитой Орлеанской деве – Жанне д'Арк.

Историческая справка:

Жанна д'Арк, Орлеанская дева, сперва пастушка из деревни Дом-Реми, потом – храбрая воительница, в 1429 г. она воодушевляла французское войско и заставила англичан снять осаду Орлеана; признанная за волшебницу сожжена в 1431 году (см. Журнал Министерства Народного Просвещения за 1867 г.)

 Жанна д'Арк, Орлеанская дева, римско-католическая святая, канонизированная Львом ХIII (1878-1903). Родилась в 1412 г. ...(Полный Православный Богословский Энциклопедический Словарь в 2-х томах).

Жанна д'Арк (Орлеанская дева), героиня французского народа, крестьянская девушка… Встав во главе отряда французских войск, Жанна д'Арк освободила осаждённый Орлеан …

Преданная феодалами, попала при Компьене в плен… Католическая церковь приговорила Жанну д'Арк к сожжению на костре … (Энциклопедический словарь в 3-х томах, М., 1953 г.).

 И строчки из одноименного стихотворения знаменитого немецкого поэта Фридриха Шиллера, обращённые к героине стиха:

“Лучистое чернится не впервые,

И доблесть в прах затоптана стократ. Но не страшись! Ещё сердца людские Прекрасным и возвышенным горят. На рынке Мом царит без разделенья; Высокий ум чтит высшие виденья” (прим. В. Д.: Мом – языческий бог насмешек).

Возвращаюсь к поминальному столу. Как на Руси заведено батюшка о. Виктор произносит подобающие молитвы и  благословляет еду и питие. Все эти молитвы единодушным хором подхватываются. Подумалось – не во всех московских церквах даже при наличии певчего хора получается так слаженно и благолепно. Вот откуда идут корни подвига Оли!

Время от времени слышатся причитания тёти Тоси – олиной мамы: “Доченька, и как тебя мучили, и руки вывернули, и пальцы сломали”. Батюшка пытается её утешить.

Из рассказов олиных близких вырисовывается живой образ нашей МУЧЕНИЦЫ. Мы не будем повторять, что уже известно читателям “Руси Державной”. Однако об одном эпизоде хочется сказать ещё раз: незадолго до своей мученической кончины Оля принесла домой иконку с образом Державной Богоматери и заявила, что с ней она теперь расставаться не будет. Кстати, село Коломенское, где в марте 1917 года был чудесно явлен этот образ, и где эта икона хранится по сию пору – всего лишь в пяти километрах от Дубровки. И опять вспоминаются слова из прекрасного перевода “Орлеанской девы” Шиллера, сделанного знаменитым русским поэтом-славянофилом Василием Андреевичем Жуковским:

“И близ села, в котором я родилась, Есть чудотворный лик Пречистой Девы – К нему толпой приходят богомольцы, – И близ него стоит священный дуб, Прославленный издревле чудесами… И раз – всю ночь с усердною молитвой, Забыв о сне, сидела я под древом – Пречистая предстала мне; в руках Её был меч и знамя… и сказала: “Узнай Меня, восстань… Господь тебя к иному призывает… Возьми твой крест, покорствуй небесам; В страдании земное очищенье; Смиренный здесь – возвышен будет там.”

В поминальных беседах вспомнили и воина Христова, российского офицера Константина Васильева, который первым пошёл на мученическую смерть в логово к устроителям кровавого “Норд-Оста”. Он до зрительного зала не дошёл – убили раньше. И все присутствующие на поминках дружно уверяли, что Оля вовсе не пробиралась в “Норд-Ост” задворками, как утверждали некоторые СМИ, а шла быстро, уверенно, самым прямым и коротким путём, как бы на крыльях, и всё оцепление перед ней как бы само собою расступалось.

Оля – “покорствуя небесам” – совершила всё должное.

Послесловие

Ходят слухи, что скоро в здании ДК московского шарикоподшипникового завода (ставшим знаменитым благодаря “Норд-Осту”) будет играть свои спектакли погорелец – Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Ведь само здание ДК как нельзя лучше подходит для оперных постановок этого прославленного театрального коллектива. Бог в помощь! Господь недаром не попустил уже упомянутого языческого Мома вновь воцариться на месте мученических страданий и славных подвигов подполковника Российской армии Константина Ивановича Васильева (см. статью “Воин Христов” в сентябрьской “Руси Державной” за 2003 год), православной девицы Ольги Николаевны Романовой и тех, пока безвестных героев из зрительного зала “Норд-Оста”, поднявших там непредусмотренное сценарием восстание в зрительном зале под утро 26 октября 2002 года. И этим своим подвигом воплотившим призыв Иоанны-Ольги:

“Спаситель жив; грядёт, грядёт Он в силе!..
Могущий враг падёт… На врага!
Будь он морских песков неисчислимей…
За вас Господь и Дева Пресвятая!”

(Фридрих Шиллер “Орлеанская дева”).

25 октября 2003 года исполнилось 110 лет со дня кончины П.И. Чайковского. И пусть премьерой этого музыкального театра на сцене ДК ГПЗ на Дубровке станет знаменитая опера Чайковского “Орлеанская дева” – как ещё один знак памяти подвигу нашей современницы Ольги Николаевны Романовой.

Владимир Дьячков

РУСЬ ДЕРЖАВНАЯ, 11 (113), 2003 год.