03 (141) июнь 2006 год.

БЕЗСМЕРТНЫЙ ГАРНИЗОН

Нет выше и трагичнее подвига, чем смерть на поле боя в конфликте, который войной не позволено называть. Сначала в Чечне было “наведение конституционного порядка”, потом “антитеррористическая операция”, а по сути – всегда война: жестокая, кровавая, мистическая – с колдовскими чеченскими плясками, с напусканием порчи на хлеб, воду и воздух, чтобы русские войны умирали от непонятных медицине болезней.

Плачет у могильного камня мать Крестьянинова. Сколько пролито слёз, но не выплакать глаз по сыночку. Мать подполковника Крестьянинова рыдает по нему на земле, а высоко в облаках, невидимая в снежной метели, плачет по нему Богородица.

У Божьей Матери много проторенных дорог – где только нет воинских православных могил.

На Николо-Архангельском кладбище лежит российский спецназ – потомки древнерусских богатырей Александра Невского, Гаврилы Олексича, Василия Буслаева, Евпатия Коловрата, матроса Кошки, атамана донских казаков генерала Бакланова, казаков-пластунов, разведчиков-победителей 1945 года. Как же Богородице не бывать здесь.

Горячие молитвы возносят к небесам два православных священника. Офицеры-спецназовцы чутко вдумываются в слова, обращённые к Господу и Богородице. Кому-то уже близок их праведный, многотысячелетний смысл.

Не все ещё просветлённо осеняют себя крестом. А вот отделение Влада Еренова с того дня, как он стал его командиром, шло на штурм и выполнение других задач только после молитвы “Отче наш”. Теперь Влад полковник и заместитель командира отряда. Учится в Академии МВД. И когда спецавтобус уносит в своем чреве Влада и его подчинённых на задание, этот богатырской стати умный полковник, видя за окном православные храмы, обязательно осеняет себя крестом. Так было в обычае предков. Таков и Влад на дорогах войны и борьбы с преступностью.

Сбор всего отряда на Николо-Архангельском кладбище обязателен. Только дежурное отделение, в силу специфики службы, остаётся на боевом посту. Попробовал один офицер, только начавший службу в подразделении, сказать:

– А зачем мне ехать на кладбище? Я лично не знал Крестьянинова.

И услышал от командира отряда Науменко:

– Подумай, о чем говоришь? Завтра на боевом выходе, не дай Бог, погибнешь, а про тебя скажут: “Он к нам недавно пришёл. Мы не знаем его”. Над твоей могилой некому будет салютовать.

Жёсток разговор, да спасителен смысл. Над каждым спецназовцем привычно витает ангел смерти, заглядывает ему в глаза, но редко видит в них страх. Пограничное состояние – между жизнью и смертью – привычно спецназовцу. Он служит во имя жизни, на благо избавления от смерти. Поэтому меньше всего офицер ОМСН “Рысь” должен думать о ней – костлявой.

Думать о смерти и погибших товарищах – не одно и то же. У Бога все живы. Лучше всего это знают воевавшие люди. Но какая невыносимая сердечная боль – нести умирающего командира на двери, сорванной в дагестанском сожжённом доме.

Шестнадцатое января 1996 года был вторым днём боя за село Первомайское, занятое боевиками Радуева. В селе их, отлично вооружённых, было около трёхсот. Пока силовые министры искали приемлемое решение, чеченцы основательно укрепились. Не только заложники рыли окопы в полный профиль, пробивали амбразуры в сложенных из булыжников невысоких, по грудь, заборах, но и боевики трудились, не покладая рук.

Спецназовцам внутренних войск и собровцам свободного отряда пришлось атаковать противника беглым огнем. Отлично замаскированные, чеченцы бились на смерть, выполняя приказ Джахара Дудаева.

В дневных боях первые помощники смерти – снайперы. В селе Первомайское, на границе Дагестана и Чечни, они с бесовской зоркостью находили цели.

Подполковник Андрей Крестьянинов был поражён снайпером, когда поднял на плечо РПО “Шмель”.

Сберегая людей, он в течение всей операции шёл первым. “Делай, как я”, – этот результативный закон на чеченской войне не оставлял командиру шансов на жизнь. Идя в боевых порядках, по сути, пехотным взводным, Крестьянинов, начальник элитного министерского СОБРа, не мог себя вести иначе. Его отряд, подготовленный для скоростных схваток с бандитами, на этот раз шёл на пулеметы по мокрому вязкому грунту: практически утопал в дагестанской земле, но атаковал врага, имея задачу освобождать заложников, захваченных боевиками в Кизляре.

Снег водит белые хороводы, а офицерам у могильного камня в большой круг не собраться. Внутрь оградки войдут только семь ветеранов. Жена Крестьянинова Люба, его мать Мария Михайловна, да дети не отойдут от Андрея, пока у него не побывают все, кто приехал отдать дань памяти командиру и другу. Здесь генерал Круглов Валерий Александрович – начальник легендарной “Веги”. После вредительского расформирования “Вымпела” Круглов возглавил вымпеловцев, которые, отринув ведомственную гордыню, перешли в МВД. И этот спецназ, как и “Вымпел”, покрыл себя неувядаемой славой. Их боевая работа в Чечне наводила страх на противника. Вместе с собровцами Крестьянинова генерал Круглов и его “Вега” штурмовали Грозный. В августе 1996 года офицеры “Веги” в том же Грозном защищали общежитие ФСБ. Действовали талантливо, дерзко-результативно. Выполняя приказ, ушли из горящего общежития последними. На выходе смертью храбрых пал командир этой группы.

Шестнадцатого января 1996 года погиб Андрей Крестьянинов, но в этот день вспоминают всех, кто дорог сердцу отряда “Рысь”.

Сегодня рядом с Любой Крестьяниновой – Лидия Ласточкина. Её муж Владимир Ласточкин, майор СОБРа и ГУОП, погиб в декабре 1995 года в чеченском городе Гудермесе. Находясь в Грозном, узнав о гибели командира Свердловского СОБРа Валова, Владимир Ласточкин выдвинулся из Грозного в Гудермес, чтобы вывезти с поля боя тело боевого друга. До перехода в Главк, Володя служил в Свердловском СОБРе, и его желание пробиться к месту гибели земляка и друга было исполнением святого закона спецназовского братства: российский спецназ не оставляет врагу тела товарищей по оружию.

В Гудермесе Володя погиб, прикрыв собой от осколков раненого офицера. И посмертно, как и Андрей Крестьянинов, удостоен звания Героя России. Схоронили Володю в родном Екатеринбурге. Андрей родился в Тюмени, вырос и получил военное образование на Северном Кавказе. Володя – уралец. Права народная молва, утверждающая, что сибиряки и уральцы – одни из самых надёжных людей Отечества. В них особая крепость духа. Откуда? Это русская тайна.

Низко в раздумьях склонил голову подполковник Иван Кондратов, тяжело контуженный в Первомайском. После боя не мог говорить, мучился головной болью. Не раз лежал в госпитале, восстановился и служит на страх врагам. При внешней суровости, скрытой резкости Иван очень добр, чуток, памятлив на хорошее.

Внутренне собровцы – участники первой чеченской кампании – очень похожи. Ведь на службу их отбирал первый заместитель министра МВД генерал Егоров Михаил Константинович. Из огромного количества претендентов он, начальник ГУОП, выбрал офицеров, во многом, наверное, похожих на себя: интеллигентов, способных на удар во спасение других. Времени воспитывать в них способность отдать жизнь за други своя у генерала – создателя службы по борьбе с оргпреступностью не было. Страна нуждалась в готовых кадрах. И его парни вошли в систему, как снайперские патроны в обойму СВР.

Егоров гордился собровцами – этим новым оружием МВД. И ставшие милиционерами бывшие спецназовцы ВВ, десантники, моряки, пограничники, разведчики 7-го управления генерала ни разу не подвели. Они гордились своим именем – “собровцы”. СОБР – это специальный отдел быстрого реагирования. Когда собровцы, проводя задержание, врывались на бандитские сходняки, бандюки, ещё секунду назад вальяжные, наглые, при крике: “Всем лежать! Руки на голову!” – валились, как снопы. СОБР был волей государства. СОБР – звучало парализующе. Это гордое слово поднимало душу офицеров ввысь.

На самом верху в 2003 году структуру переименовали. На этот день и час в ней было восемнадцать Героев России, награждённых посмертно.

Подразделениям СОБР, несущим службу во всех республиках, областных центрах России, дали название ОМСН – отряды милиции специального назначения. Свое переименование собровцы считают диверсией. То, что радует преступный мир, террористов-боевиков, – плохо для страны.

В День Крестьянинова вспоминают только своих. И не думают о врагах. Шестнадцатого января отряд милиции специального назначения “Рысь” не охотится. В этот метельный понедельник отряд живёт сердцем. Он всегда на людях, а враг таится, запутывает следы, копит силы, но страшится боевых столкновений с российским спецназом.

Собровцы и их противник – боевики оргпреступности, террористы, полевые командиры, похитители людей проживают одни и те же годы, часы, минуты. Только собровцы служат Богу, России, а преступники – подручные сатаны. Разницу позиций весомо объяснил Усама бен Ладен – лидер Аль-Каиды, который сказал: “Вы любите жизнь, а мы любим смерть”.

В День Крестьянинова смерть держится подальше от собровцев. Шестнадцатого января воинское Николо-Архангельское кладбище – не её маршрут. Это время светлых молитв, поминальных литий и знаменного распева.

Смерть со своими любимцами – чеченскими боевиками и террористами-убийцами – в этот день танцует лезгинку в горах Ношат-Юртовского района, бродит заминированными лесными тропами, а потом прячется в Башне сатаны у озера Кизиной-Ам. Православные молитвы у могилы подполковника Крестьянинова пугают её.

Отняв жизнь у командира СОБРа шестнадцатого января 1996 года, смерть возликовала. Да ненадолго. Потому что спецназ – безсмертный гарнизон. На место выбывшего из строя Героя России пришли десятки молодых офицеров. Они служат в отряде “Рысь”, чтобы сражаться за жизнь людей, чтобы поставить на колени тех, кто любит смерть.

Виталий НОСКОВ