Уж тыщу лет не любите вы нас,
Ведя на Русь двунадесять языков,
Вот и сегодня, уж в который раз,
Вам ненавистен свет иконных ликов.
В который раз кричите нам: «рабы!,
Презренные согбенные склавины!
Извечно злобны, пьяны и грубы!» –
Вы мастера, а мы для вас лишь глина:
Колдуете над склянками реторт
И яд смертельный сыплете в бутыли…
Но вдруг Россию грозно вздыбит Пётр,
Санкт-Петербургом в белой снежной пыли
Или Петра предтеча Александр –
Прекрасный князь, Герой двадцатилетний –
Своим копьём твоё забрало, Ярл,
На всём скаку печатию отметит!
Но снова, вызывая в бункерах
То Тора, то Артура с Барбароссой,
Вы призраков великих тёмный страх
Из бездны насылаете на Россов
То Фауста пошлёте к нам в Москву,
То Дугин откопает тамплиеров,
Про чёрного козла ведут молву
В собраньях розенкрейцеров химеры.
То Кашпировский с Лонгой, то жиды
Нас обвиняют всех в цареубийстве, –
«С душою рабской, русский, это ты
Русь утопил в надрыве и витийстве!»
То вновь идёте уничтожить Рим
То изуиты прут, то униаты,
То Широпаев пропоёт нам гимн
Из Старшей Эдды иль Махабхараты
И требует отъединить Сибирь,
И поморян отъять от московитов,
И прямо в сердце нам вгоняет штырь,
Всё тем же ядом западным облитый.
В музее Маяковского, внизу,
Где череп лошадиный над дверями,
Философы незрячие бредут
За вставшими из бездн поводырями.
То Ленин ночью выйдет из глубин, –
Кроваво-красной призмы мавзолея, –
Как будто из бутылки чёрной джин,
И снова тленьем по Москве повеет.
На Красной площади отверзнутся гробы,
Восстанут зомби Тайны беззаконья,
И Ленин всем им явится из тьмы,
Чтоб вновь страну залить священной кровью.
Но Русь стоит, таинственно в Кремле
В соборах спят священные останки,
И угольком, мерцающим в золе
Теплится дух на дальнем полустанке.
И пьяненький мужик бредёт в пурге,
Собакам объясняя суть Творенья,
И заблудившись в белом буруне,
Читает белоснежные виденья…
И видит – точно! – ночью, в январе
В той одури, в той снежной круговерти
Несётся Чёрный всадник на коне
И вслед за ним в метель несутся черти…
Как Пушкин, как Есенин, как Вийон, –
Услышать вдруг разбойный свист метели,
И плачь её, и уханье, и стон,
И скрип ветвей её столетних елей,
И дверь толкнуть, и выбежать туда,
Где вечный гул ночных виолончелей,
Где в полынье пульсирует звезда…
И потеряться там без всякой цели.
Там волчьих глаз, горящие в ночи,
Из-за деревьев вдруг сверкнули искры,
Там поворотом брызнули лучи
И где-то отдалённо грянул выстрел…
Вот тут Тальков убит жидом в упор,
Там Пушкина масоны застрелили,
Тут Родион Раскольников топор
Нёс по ступеням жуткой русской были.
Герметики, ну где же вам понять
Метелей буйных странные творенья? –
Где ангелов заснеженная рать,
Летит, сверкая белым опереньем
Россия – тайна. Русская душа
Наподдаётся циркулю с отвесом,
Заснеженная страшная «RASHA»
Поросшая дремучим русским лесом,
Страна тартара, где лишь дикий Росс
Способен жить в утробе снежной бури,
Где в снежных яслях спит дитя Христос,
И Саша Пушкин ждёт заветной пули.
В Москва-реке, в зеркальной полынье,
Соборы куполами отразятся,
И образы рождаются во тьме
И строки сами мне в тетрадь ложатся.
И знаю я, что вам не победить
Небес бездонных несказанной сини,
И вашим чёрным ядом не залить
Сверкающий на ветках снежный иней.
Иоанн Опричный
12.03.2011 г.
