«Мы хотим с ним проститься, мы считаем его отцом.
У него же не было никого кроме нас!…»
женщина в очереди прощания с Патриархом
у Храма Христа Спасителя.
Умер святейший. Скончался внезапно,
Ушёл Патриарх: верьте – не верьте,
Некролог появится в газетах завтра,
А пока – неизвестна причина смерти.
Не признавал неизвестных останков,
Ночью ему опять позвонили:
«– Есть доказательства генного банка!
Гены совпали !» – молили , грозили…
Но после Службы в Успенском Соборе
Было бы странно творить компромиссы,
«– Я не признаю !» – И приступ боли –
Резкий и острый, как в сердце выстрел.
Перекрестился. Повесил трубку.
Взглядом сыновьим взглянул на икону,
«Больше лекарства не нужен тюбик,
Коль с Неба позвали призывные звоны…»
Вот Ангел крылатый стоит при дверях,
И дальше все Ангелы крыльями машут,
А слева толпятся бесы как звери,
И вид их ужасен злобен и страшен…
Нет, беззаконники! Он отказался
Признать «идентичность» ложных останков,
Он Церкви и Царству верным остался,
Презрев вашу магию «генов» и «банков».
Но сердце устало бороться с врагами,
Денно и нощно его окружавших,
Рука сотворила Крестное Знамя,
И резко упала – недвижной оставшись…
А утром звонят мне: «– Умер Святейший!
– Правда ли ? Или дезинформация ?
– Правда, вся правда, не больше, не меньше…
– Умер Святейший, – звонят из редакции.
А я ведь вчера был в Кремле на «Введении»,
Служба в великом Успенском Соборе,
А вот сегодня, в стихотворении,
Слов не найду, чтобы выразить горе.
Служба была так прекрасна, торжественна,
Глаза Патриарха лучились и пели,
И звуки Святой Литургии Божественной,
Ангельским пением в купол летели.
И Патриарх говорил про Дивеево,
Частицу мощей Серафима Саровского,
АК сам становился светлей и светлее,
Уже покидая наш временный «социум».
И благословлял, и глаза его весело
И проникновенно на всех так смотрели,
И ладан курился в дьяконском шествии,
И цепи кадильные мягко звенели.
Потом вышел с Чашей, и все мы к Причастию,
Руки сложив устремились взволнованно…
Кто ж мог подумать в тот миг о несчастии –
Что мы не увидим Святейшего снова.
Вчера приобщился Божественным Таинствам,
А утром узнал: Патриарха не стало,
И будто видение из Апокалипсиса –
Страшным видением мне грудь пронизало.
Как же нам жить без его окормления,
Как же теперь мы без Пастыря будем
Жить в этой жизни без благословления,
Как же теперь без Святейшего, люди?!
Вдруг стало ясно: велик его подвиг,
Русскую Церковь воздвигнуть из пепла,
Денно и нощно ворочая горы,
Чтоб нас, безумных, вырвать из пекла.
Церковь построить, и Пустынь воздвигнуть,
Поднять из руин монастырь знаменитый,
Нам всем не хватит двух и трёх жизней,
Чтобы постичь этих подвигов свиток.
Во смутное время спасая Россию,
Посредником встать между теми и теми,
В годы ужасные и роковые
Свято неся Патриаршее бремя.
Нет, не могу осознать я потерю.
В это ненастное время года,
Увижу глаза его и снова не верю,
Не верю в реальность его ухода.
Только вчера ведь служил на «Введении»,
Только вчера на амвоне с Чашей
Всех причащал нас во Искупление,
Кровью Христа во Спасение наше.
Только вчера он в Соборе Успенском
Благословлял нас великих и малых,
А утром сегодня уж длинною лентой –
Страшная новость страшным обвалом.
Нет, не могу, не могу поверить,
Вчера его взгляд был так чист и светел,
И вдруг сегодня вестью о смерти
Ворвался холодный осенний ветер.
Прощай, наш отец, и прости нас грешных,
Мы принесли тебе много боли,
Зачем ты оставил нас, безутешных,
Рыдать вместе с ветром в декабрьском поле.
Скоро вселится в Селениях Горних,
Где воздыхания нет и печали,
А мы без тебя по дороге торной
В какие пойдём безпросветные дали,
Что впереди нас всех ожидает?
Небо свинцово и вороны каркают.
Только с экрана нас благословляют
Уже не земные глаза Патриарха…
Прощай, наш Святитель. Ты потрудился
Смерть побеждая во Имя Христово,
На службе последней ты весь светился
Как свечка сияньем Огня Неземного…
Леонид Донитович Симонович-Никшич
10.12.2008 г.
