Росбалт.RU от 23.03.2005, 18:55
У Большого митингуют "Идущие вместе"
|
МОСКВА, 23 марта. Молодежное движение «Идущие вместе» в день премьеры оперы «Дети Розенталя» композитора Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина организовало у здания Большого театра пикет против писателя. Как передает корреспондент «Росбалта», на нем присутствуют около 100 членов движения, в том числе их лидер Владимир Якименко. В руках они держат лозунги «Депутаты — защитите главную сцену России от порнографа», «Иксанов и Ведерников: хватит издеваться над Большим театром». Члены движения выкрикивают: «Калоед, вон из Большого театра». Место пикета оцеплено милицией.
Сотрудники внутренних дел запретили аналогичные пикеты членам партии «Народная воля» (лидер Сергей Бабурин) и Союзу православных хоругвеносцев. У этих организаций не было разрешения на пикет.
В 19:00 мск на новой сцене Большого театра начнется премьера оперы «Дети Розенталя». Сюжет оперы состоит в том, что в советские времена профессор Алекс Розенталь методом дублирования создал клоны великих композиторов Джузеппе Верди, Моцарта, Вагнера, Мусоргского и Чайковского. Однако с распадом СССР и смертью профессора его лаборатория была закрыта, а композиторы превратились в бомжей, живущих на Казанском вокзале.
>> в начало раздела
Газета (www.gzt.ru) от 23.03.2005
Пиар, а не театр
Протестующие против Сорокина не поделили сквер у Большого театра
|
Нешуточные страсти разгорелись в среду за право протестовать в сквере у Большого театра против премьеры оперы "Дети Розенталя" Владимира Сорокина. Организаторам пикета - движению "Идущие вместе" - вначале пришлось пережить нападение Авангарда красной молодежи (АКМ), а затем при помощи милиции выпроваживать из сквера конкурентов из объединения Сергея Бабурина "Народная воля" и представителей Союза православных хоругвеносцев, тоже пришедших пикетировать премьеру оперы.
Молодежь из "Идущих вместе" еще утром устроила пикет против премьеры известной оперы "Дети Розенталя". В сквере у Большого театра активисты установили два плаката, возвышающихся на трехметровую высоту, с надписью "Сегодня премьера калоеда и порнографа В. Сорокина в Большом театре". Весь день в пикете стояли пять школьников. Ожидалось, что за час до премьеры к театру подтянутся основные силы. Замерзшие активисты, бросив плакаты, бродили вокруг фонтана.
Но скучать им оставалось недолго. "Смерть путинским холуям!" - послышалось на площади. В сквер вошли три десятка суровых молодых людей с красными шарфами и повязками с символикой Авангарда красной молодежи (АКМ), многие из них, наподобие бойцов спецназа, скрывали лица под масками. "Идущие" испуганно шарахнулись в сторону. Акаэмовцы повалили оба щита с транспарантами и принялись деловито ломать их ногами. Затем выстроились в ряд, выбросили ворох агитационных листовок и, растянув красный транспарант "Долой путинюгенд", проскандировали: "Порнография не в книгах, порнография в Кремле!" Акция была несанкционированная, поэтому уже через пять минут у театра никого не осталось.
Через полчаса подоспела основа пропутинской молодежи - около 150 студентов и школьников. Они стали полукругом вокруг фонтана и достали уже ставшие привычными за последнее время транспаранты "Калоеда вон из Большого" и "Не допустить премьеру на сцене Большого". Неожиданно рядом возникли конкуренты. Несколько пожилых мужчин в черной военной форме, чем-то смахивающие на черносотенцев, пристроились рядом, подняли хоругви и затянули молитву. Это были представители Союза православных хоругвеносцев. А среди "Идущих" свой плакат растянули члены партии Сергея Бабурина "Народная воля".
Очень скоро сотрудники милиции настоятельно порекомендовали удалиться не имевшим разрешения на акцию "народовольцам" и хоругвеносцам. "На нас "Идущие" нажаловались. Им не театр, а личный пиар важнее", - поделился обидой с ГАЗЕТОЙ председатель Союза Леонид Симонович-Никшич. Сами "Идущие вместе", помитинговав около часа, стали сворачиваться.
>> в начало раздела
газета "Коммерсантъ" №51 от 24.03.2005
Орущие вместе
Путинская молодежь разогрела публику перед премьерой "Детей Розенталя"
|
Вчера в Большом театре состоялась премьера оперы "Дети Розенталя" композитора Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина. Постановка вызвала большой общественный резонанс, ею заинтересовались депутаты Госдумы, посетившие накануне генеральную репетицию, а также активисты всевозможных политических движений. Вчера перед зданием Большого театра они устроили свое представление.
Круглосуточный пикет молодежного движения "Идущие вместе" на Театральной площади продолжался неделю. Каждый день "идущие" обновляли свои плакаты, заменяя количество дней, оставшихся до скандальной премьеры. Вчера на плакатах было написано: "Премьера калоеда и порнографа в Большом театре состоится сегодня", и было видно, что около десятка молодых людей, держащих плакат, уже изрядно замерзли и устали от своей круглосуточной вахты. Некоторое разнообразие в их монотонную миссию внесли активисты радикальной группировки "Авангард красной молодежи" (АКМ) во главе с Сергеем Удальцовым, которые вчера в 17 часов пришли, чтобы доказать "Идущим вместе", что опера "Дети Розенталя" не является порнографической. Двадцать активистов АКМ с транспарантом "Путинюгенд, не вам судить!" набросились на наглядную агитацию "Идущих вместе". Лидер АКМ Сергей Удальцов кричал: "Рвите эту херню!", а его активисты АКМ скандировали: "Порнография не в книгах, порнография в Кремле!" и "Смерть путинским холуям!". Когда на площади появилась милиция, господин Удальцов прокричал: "Мы еще вернемся!" – и активисты АКМ разбежались. Плакаты "Идущих вместе" к этому времени были уничтожены.
Пока "Идущие вместе" топтались вокруг обрывков плакатов, на площади начали появляться новые активисты. Это была большая группа крепких пожилых мужчин с огромными седыми бородами, в странной полувоенной форме, похожей на белогвардейскую. Как выяснилось, так выглядит Союз православных хоругвеносцев во главе с Денисом (Леонидом, а не Денисом - прим. СПХ) Симоновичем. Как заявил Ъ господин Симонович, хоругвеносцы пришли на Театральную площадь по собственной инициативе, чтобы выразить протест против постановки оперы по либретто Владимира Сорокина. Как выразить протест, они, судя по их поведению, не знали. Вначале они выстроились в шеренгу, как на параде, господин Симонович перед телекамерами принял парад. Дальше возникла длинная пауза, во время которой хоругвеносцы стояли и думали, что делать. Наконец они вспомнили, что забыли в автомобиле свои хоругви, и отправили за ними самого молодого.
Пока хоругвеносцы возились со своими знаменами, на площади стали появляться молодые люди школьного возраста. Во главе этих молодых людей шел помощник депутата вице-спикера Государственной думы Сергея Бабурина Юрий Бондаренко, который заявил Ъ, что привел на Театральную площадь активистов молодежного крыла партии "Народная воля" и что они также хотят выразить свой протест против постановки. У них действительно был плакат с надписью: "Народная воля".
И тут площадь начали заполнять люди с плакатами "Калоеды, долой из Большого театра!", "Я хочу наполнить русскую литературу спермой и говном. Владимир Сорокин", "Швыдкой и Иксанов, хватит покрывать порнографа!" – это уже начинался митинг "Идущих вместе". Их было около 300 человек. На площади появились заместитель и брат лидера "Идущих вместе" Борис Якеменко и начальник отдела культуры этого же движения Михаил Мясоедов. Господин Мясоедов принялся заводить толпу, выкрикивая лозунг: "Сорокин – калоед!". Выкрикивая вслед за ним эти слова, молодые люди начали спонтанно подпрыгивать на месте, им было очень холодно. Господин Мясоедов кричал громче всех. Прохожие-иностранцы аккуратно фиксировали это шоу на видеокамеры. Вскоре вновь появились сотрудники милиции, которые, увидев плакат с надписью: "Народная воля", потребовали от Юрия Бондаренко этот плакат убрать, потому что разрешение на проведение митинга было получено только "Идущими вместе". Господин Бондаренко начал лихорадочно звонить по телефону своему начальнику Сергею Бабурину. "Сергей Николаевич! – кричал он в телефон.– Тут море народу, но меня заставляют убрать плакат, я ничего не могу поделать". Судя по выражению лица господина Бондаренко, господин Бабурин говорил ему какие-то нелицеприятные вещи.
Наконец, на Театральной площади появился сам лидер "Идущих вместе" Василий Якеменко, который не стал подходить к фонтану, где происходили основные события митинга, а скромно встал в стороне, наблюдая за происходящим. Корреспонденту Ъ господин Якеменко доверительно рассказал, что сделанное им накануне заявление о том, что большое количество билетов на премьеру "Детей Розенталя" скуплено активистами "Идущих вместе",– "просто шутка". Василий Якеменко заявил: "Ни я, ни мои активисты не собираемся ни срывать, ни просто смотреть этот спектакль, потому что нам неинтересно, и свою позицию по его поводу мы уже высказали". Тем временем милиция и охрана Большого театра оцепили вход на обе сцены Большого театра – старую и новую – и начали пропускать зрителей в театр.
ОЛЕГ Ъ-КАШИН
>> в начало раздела
Газета.Ru от 24.03.2005, 10:29
Православные хоругвеносцы волнуются
|
Протесты перед премьерой «Детей Розенталя» в Большом театре ограничились предупреждением о бомбе и пикетами. Зато спектакль был принят очень тепло и с овацией.
Самое главное: ничего страшного в Большом театре не случилось. Он не был осквернен; «Идущие вместе» и другие «политики» не устроили дебоша и не закидали дирижера Александра Ведерникова, композитора Леонида Десятникова, а также солистов, миманс, хор и оркестр помидорами, петардами и гранатами, никого даже не побили и не окунули в снег. Разве что поступило в милицию сообщение о якобы заложенной в Большом театре бомбе, но к нему отнеслись философски и даже вопреки инструкции никого не эвакуировали. Скорее всего, это произошло потому, что весь театр обыскали с собаками за пять минут до начала представления – никто бы просто не успел там ничего заложить. Драки тоже не состоялось.
Если не брать в расчет версию о том, что у «Идущих вместе» есть совесть и чувство такта, можно предположить, что тому виной печально знаменитая охрана Большого, выловившая год назад устроивших дебош активистов НБП и как следует отмутузившая их в фойе перед тем, как сдать милиции.
Мало того, до совместного пикета «Идущих вместе», партии "Народная воля" и живописных черносотенцев из Союза православных хоругвеносцев тоже ничего страшного не произошло.
«Дети Розенталя» не порнография, если не считать таковой танец сперматозоидов в медном тазу, тем более что сперматозоиды были вполне одетыми и симпатичными юношами и барышнями из миманса. Сюжет (он многократно опубликован, в том числе и на сайте театра, мы не будем его пересказывать) действительно немного идиотский, однако для оперы норма. Советская дичь в этом спектакле тоже присутствует, однако можно же Мариинскому театру ставить «Повесть о настоящем человеке» Прокофьева – оперу, в сущности, гораздо более дикую. Хор генетиков в «Детях Розенталя» разве не перекликается с легендарным хором врачей?
Музыка, может, не блестяща, но она и не плоха, и уж во всяком случае отвратительны обвинения в непрофессионализме из уст высокопоставленных товарищей. В опере Десятникова нет ни цитат, ни плагиата – стилизации плагиатом не считаются ни в коем случае.
Постановка Някрошюса, которая так взбесила депутатов и даже царственного Никиту Михалкова, с ползающим, прыгающим и ковыляющим по сцене мимансом, «детскими колясками, похожими на гробы», конечно, чужда Большому театру.
В ней нет парчи, царственных поз, драпировок, макетов кораблей, заводов, газет, пароходов и допотопной сценической машинерии. Зато есть телевизионные экраны, современная хореография, использование одних и тех же объектов в разных целях в качестве декораций. Это все не новое слово в театральном искусстве, в том числе и в опере, это очень консервативно и респектабельно. Позиция Никиты Сергеевича особенно неприятна. Все знают о его двух пунктиках – любви к большому имперскому стилю и мечте поставить оперу в Большом театре. Однако высказывать их перед премьерой спорного и трудного спектакля и устраивать собственную автограф-сессию в фойе чужой премьеры – обыкновенное хамство.
Зато Михалков выступает одним фронтом со школьниками, студентами, старушками и билетными спекулянтами. Большой театр наряду с ракетами – последняя гордость России, и у него достаточно защитников.
«Идущие» вместе со своим заунывно-калоедским плакатом пикетировали Большой больше недели. В среду, в день премьеры, они устроили настоящий митинг. К румяной молодежи присоединились почтенные старушки – активисты партии "Народная воля" во главе с Юрием Пономаревым – и невероятно колоритные мужички из Союза православных хоругвеносцев, крайне правых идейных монархистов. Носителей черно-желто-белых хоругвей активисты «Идущих вместе» попросили: плакаты со словом «калоед» плохо смотрелись рядом с настоящими шитыми хоругвями, при том что риторика и цели их полностью совпадали. «Большой театр – русская национальная святыня, негоже осквернять ее богохульными и кощунственными и порнографические и некрофильские ставить. Есть определенный уровень искусства, и Большой театр, самый лучший театр в мире, не должен ниже его опускаться», – сетовал глава Союза православных хоругвеносцев, председатель Союза православных братств Леонид Симонович-Никшич.
Партия "Народная воля" тоже протестовала против спектакля. «Этот театр – не место для подобных экспериментов. Я был вчера на предпремьерном показе. То, что было, не опера. Экраны – Сталин выступает…» – вещал Юрий Бондаренко, советник Бабурина.
Ну и главное развлечение – «Идущие вместе».
Около сотни молодых людей с младших курсов институтов и из школ (пятнадцатилетними представились пятеро) держали плакаты и громко кричали: «Калоеда вон из Большого!», охотно позировали перед фото- и телекамерами. Разговаривали несколько менее охотно – сказать им, собственно, было нечего. В театры из них ходят немногие, в Большом из десяти опрошенных мальчиков и девочек были двое, один – на «Золотом петушке», другая не помнит на чем. Либретто дети не читали, самые смелые переспрашивали: «А что это такое?» С Сорокиным их познакомила организация, опубликовавшая, кстати, безо всяких авторских прав, отрывки с поеданием кала отдельной брошюркой.
У нас есть статья о совращении несовершеннолетних, но нет статьи об использовании интеллектуально девственных недорослей в собственных политических целях.
Непонятно при этом, что это за цели. Опрошенные зрители, среди которых был и один иностранный гражданин, пришли на спектакль, потому что услышали про скандал, потому что о нем трезвонят газеты и телевизор. Интересно, «Идущих» спровоцировали, чтобы сэкономить на рекламе, или такой результат с самого начала был их целью?
Единственное взвешенное экспертное мнение о спектакле удалось узнать у билетного спекулянта, настоящего профессионала, видевшего все спектакли Большого: «Ну пародия… Отличная пародия… Но не на святой же сцене Большого театра ее играть…»
Семен Кваша
>> в начало раздела
газета "Комсомольская правда" от 24.03.2005
"Детей Розенталя" взяли под охрану
Вчера в Большом театре состоялась премьера оперы, от которой все ждали скандала
|
Несмотря на внезапный интерес к опере со стороны депутатов и «Идущих вместе», премьера произведения композитора Десятникова и писателя Сорокина все же состоялась.
Скандал только подогрел интерес к премьере, билеты были раскуплены давно. На всем пути от метро к театру выстроились желающие перехватить лишний билетик. На протестующих - неких «православных хоругвеносцев» и «Идущих вместе» - как-то внимания не обращали.
Охрану вокруг театра на всякий случай выставили внушительную: билеты надо было предъявлять на подступах, метров за 300 до входа.
...В зале народ занимал свои места, на всякий случай озираясь: с какой стороны ждать каких-нибудь тухлых яиц или гнилых помидоров? Когда на сцене - без увертюры - началось действие, кто-то вдруг крикнул с галерки: «А музыка тут будет?» Но на него шикнули, и первое действие прошло спокойно. Зрители живо реагировали на происходящее на сцене: смеялись, где было смешно, аплодировали...
Когда верстался номер, началось второе действие. Ни актеры, ни наш корреспондент к тому времени не пострадали. Подробности - в следующих номерах «КП».
Оксана ФОМИНА
>> в начало раздела
Газета (www.gzt.ru) от 24.03.2005
"Дети Розенталя" родились на площади
|
Что бы ни написали в газетах, что бы ни пробрехали по телевизору, у нового спектакля Большого театра завидная судьба: ему сделали блестящую биографию задолго до того, как он родился на свет. Причем его начало и конец нисколько не совпадают со звонками в гардеробе и финальным выходом актеров на поклон. «Дети Розенталя» согласно известному изречению Пушкина родились на площади. На площади перед Большим театром.
Вечером 23 марта в скверике напротив Большого театра, всегда служившем местом сбора московских педерастов, собрались: а) «Идущие вместе»; б) «Православные хоругвеносцы»; в) «Авангард коммунистической молодежи». Закрыв кавычки, поставив точку после «молодежи» и перечитав получившуюся фразу, вдруг осознаешь, что место ей не в репортаже о премьере, а разве что в романе Владимира Сорокина. Трудно себе представить, что люди, объединившиеся в организации с такими юмористическими названиями, действительно живут в одном со мной городе, а не являются плодом чьей-нибудь буйной фантазии. Не удивлюсь также, узнав, что все они тайно выведены в подпольной генетической лаборатории.
Только гениальный писатель может написать выразительный эпизод, в котором главный идеолог «Идущих вместе», зав. отделом ихней культуры Мясоедов (фамилия настоящая?), поднимает на священный бой народные массы, обличая калоедение и, видимо, втайне гордясь, что сам-то потребляет в пищу мясо, а не говно. Только гениальный композитор способен сочинить дуэт, где лирическое сопрано Хакамада соревнуется в каденциях с драматическим тенором Якеменко. Хор депутатов Госдумы, миманс марширующих хоругвеносцев, ариозо Никиты Михалкова - все это сплелось в такой хитроумный узел, что только руками всплеснуть. Спасибо, Александр Сергеевич: театр действительно родился на площади.
В спектакле Эймунтаса Някрошюса по опере Леонида Десятникова - свои хоругвеносцы. Над сценой, чем-то и впрямь напоминая о священных хоругвях, вознеслись нотные пюпитры. Музыка - вот та религия, под чьими знаменами объединились артисты, и сейчас, прямо на наших глазах, она победит смерть. Именно слово «смерть» - из самых частых в сорокинском либретто, а доктор Розенталь - это, конечно, демиург, посылающий своих детей в мир для того, чтобы жизнь в очередной раз возобладала над смертью. Някрошюс приставил к доктору двух черных ангелов с крыльями за спиной, и они неотступно следуют за ним, чем-то напоминая о секьюрити, выставленных в дверях Большого театра.
Оперная режиссура не конек литовского гения. Сидя на спектакле, особенно четко осознаешь, что вся мощь его драматических постановок заключена в ритмических паузах, в смысловых лакунах, которые, как черные дыры, засасывали в себя зрителя. У каждого, кто бывал на спектаклях Някрошюса, в памяти навек застревали прежде всего сцены безмолвные, ритмически совпадающие с биением твоего сердца. У оперы - свой ритм, и Някрошюс послушно отходит на второй план, слушая и повинуясь чужой музыке. Поэтому «Дети Розенталя» - спектакль Сорокина - Десятникова, и, говоря о спектакле, думать следует прежде всего о них, догадываясь о мощи режиссерского дара лишь по изобретательным деталям (например, черный лебедь, явившийся в сны Вагнера, отзывается здесь изогнутой, будто лебединая шея, крышкой черного рояля). Как бы там ни было, вряд ли найдется в репертуаре Большого другой спектакль, где еще случалось бы так попотеть мимансу.
Смерть - главный персонаж «Детей Розенталя». Гробы уподобляются детским коляскам, коляски плавно превращаются в гробы, а оттуда, прямо с экранов телевизоров, на нас зырят товарищи Сталин, Брежнев и другие видные деятели коммунистического движения. Каждый из них считал себя Отцом нации, а дети, то и дело оставляемые ими на произвол судьбы, давно устали сиротеть. Предстоит осиротеть и пятерым клонам великих композиторов, выведенных Розенталем в своей лаборатории: их Отец покинет этот свет, и гениям предстоит жить в мире богооставленном и страшном. Погибнут все, но в финале один из сыновей гармонии воскреснет, как и подобает божеству согласно древним мифам. В конце концов музыка, как и люди, имеет свойство не только умирать, но и воскресать. Именно поэтому «Дети Розенталя», несмотря на то что в нем столько мертвечины, - как ни странно, один из самых живых спектаклей Большого театра. Шум на площади - лучшее тому подтверждение.
Глеб Ситковский
>> в начало раздела
радио "Эхо Москвы" от 24.03.2005
Премьера скандальной оперы на либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя" состоялась накануне в Большом театре
|
Премьера скандальной оперы на либретто Владимира Сорокина «Дети Розенталя» состоялась накануне в Большом театре.
Первый спектакль прошел без происшествий, несмотря на то, что перед зданием театра собралось большое количество противников постановки. Зрители, по их собственному признанию, остались довольны.
«Идущие вместе» «Авангард красной молодежи», Союз православных хоругвеносцев – кто только не пришел вчера на Театральную площадь для того, чтобы выразить протест против постановки «Детей Розенталя» в Большом. На судьбу премьеры эти демонстрации, впрочем, никак не повлияли. Они разве что лишний раз пропиарили постановку. Многие критики вообще убеждены, что скандал вокруг оперы заказной. Однако такие подозрения полностью отпали после просмотра спектакля. О «Детях Розенталя», которых уже называют «шедевром современного искусства» заговорили бы и без вмешательства политических организаций.
Спектакль – сказка по сути об ученом, который воскресил пятерых гениальных композиторов – состоит из пяти картин. В каждой из них Леонид Десятников как бы обращается на языке музыки к одному из гениев. В сорокинском тексте нет не только порнографии и мата, в нем нет и цинизма – наоборот, герои изъясняются трогательно и смешно. И наконец театральный режиссер Някрошюс создает особый странный, страшный и волшебный мир, в котором оказываются клонированные Вагнер, Верди, Чайковский, Мусоргский и Моцарт. «Дети Розенталя» - трагедия. В финале Моцарт, потерявший всех своих близких, пытается играть на флейте, но руки его опускаются, занавес закрывается.
Создатели спектакля - Сорокин, Десятников, Някрошюс, Ведерникова, а также актеры и музыканты, выходили на поклоны несколько раз, так как зал продолжал и продолжал аплодировать.
Ирина Хакамада, присутствовавшая на спектакле, отметила, что ей теперь российское театральное искусство может соревноваться с европейским. Это точку зрения разделил и режиссер Роман Виктюк. «Я не специалист по операм, но мне это видится умным, интересным и смешным», - сказал Юлий Гусман.
Добавим, сегодня утром поступили сообщения, что Москве задержали пенсионера 68 лет. Это «телефонный террорист», который пытался сорвать накануне премьеру «Детей Розенталя». Впрочем, чуть позже столичное ГУВД опровергло эту информацию.
>> в начало раздела
Портал-Credo.Ru от 24.03.2005, 12:45
Члены православно-патриотических организаций приняли участие в пикете у здания Большого театра перед премьерой оперы "Дети Розенталя"
|
Пикет у Большого театра провели 23 марта члены Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев перед премьерой оперы Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя".
"Нас привела сюда наша совесть и небезразличие к происходящему в искусстве. Большой театр, увы, становится рассадником вульгарного эпатажа, а не высокого искусства", - отметил в интервью СМИ глава СПБ и СПХ Леонид Симонович-Никшич.
- Мы, конечно, ничего не имеем общего с "Идущими вместе", организовавшими этот пикет. Где, кстати, они к нам отнеслись с ревностью и как к чужакам, "попытавшимся вклиниться" в их акцию. Даже милицию попросили нас отодвинуть как можно дальше. Правда, не учли они, что милиция нас уважает и давно знает как "организацию, где нет места беспорядку".
"Мы - монархисты, и не по "указке сверху", а по духу русскому, - сказал также Леонид Симонович-Никшич, - и конечно будем на всех фронтах бороться за нашу культуру русскую - а значит и за будущее России. 30 марта сего года (в 18.00) мы будем пикетировать другой театр - Эстрады , где будет так назывемый "балет" "Распутин". В нем государь Николай Второй отплясывает ...едва не "буги"... И плевать сему "балету" на то, что царь наш причислен к лику святых Церковию нашей!.... Увы, некоторые либералы стараются обелить и это "событие", а точнее - кощунство. Сему не бывать - никогда!"
>> в начало раздела
Информационно-аналитический центр "СОВА" от 24.03.2005, 18:36
Члены православно-монархических организаций поддержали протест "Идущих вместе" против постановки в Большом театре оперы "Дети Розенталя"
|
23 марта члены Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев поддержали организованную "Идущими вместе" акцию протеста против постановки в Большом театре оперы Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя". Газета.ru приводит заявление главы обеих организаций Леонида Симоновича-Никшича: "Большой театр – русская национальная святыня, негоже осквернять ее богохульными и кощунственными и порнографические и некрофильские ставить. Есть определенный уровень искусства, и Большой театр, самый лучший театр в мире, не должен ниже его опускаться".
В то же время Л. Симонович-Никшич подчеркнул, что возглавляемые им объединения не имеют никакого отношения к "Идущим вместе". "Нас привела сюда наша совесть и небезразличие к происходящему в искусстве. Большой театр, увы, становится рассадником вульгарного эпатажа, а не высокого искусства, - цитирует его Портал-Credo.ru. - Мы, конечно, ничего не имеем общего с "Идущими вместе", организовавшими этот пикет. Где, кстати, они к нам отнеслись с ревностью и как к чужакам, "попытавшимся вклиниться" в их акцию. Даже милицию попросили нас отодвинуть как можно дальше. Правда, не учли они, что милиция нас уважает и давно знает как "организацию, где нет места беспорядку".
24 марта с заявлением, осуждающим постановку оперы в Большом, выступил также СПГ. "Любое общество защищает свою культуру, свои ценности. Большой театр - это театр русской и мировой классики. Постановка сомнительного произведения, такого, как "Дети Розенталя" - это удар по престижу Большого", - говорится в заявлении Союза, переданном в "Интерфакс".
>> в начало раздела
Лента.ru от 24.03.2005, 22:44
Коммунисты побили "Идущих вместе" за Сорокина
|
В день премьеры оперы Леонида Десятникова по либретто писателя Владимира Сорокина "Дети Розенталя" перед зданием Большого театра провели пикеты целых четыре общественных движения.
Как пишет "Коммерсант", привычную картину в виде активистов "Идущих вместе" разнообразило появление нескольких десятков представителей "Авангарда красной молодежи", которые агрессивно выразили первым свой протест, а затем на площадь пришли члены объединения Сергея Бабурина "Народная воля" и Союза православных хоругвеносцев.
Санкционированная акция протеста "Идущих вместе" началась еще днем - у фонтана на Театральной площади несколько активистов движения дежурили у своих транспарантов, предупреждающих о том, что премьера "порнографа" Сорокина состоится вечером.
В 17 часов на площади появились молодые люди из "Авангарда красной молодежи" (АКМ), которые напали на представителей "Идущих", сломали их щиты и развернули собственный транспарант с надписью "Путинюгенд, не вам судить!". Также они стали раздавать листовки, в которых говорилось, что, хотя они и не являются поклонниками творчества Сорокина, но категорически против общественной цензуры, подобной той, что проводят "Идущие вместе". Акция АКМ прекратилась через пять минут, так как ее разогнала прибывшая милиция.
Вскоре у театра почти одновременно появились представители "Народной воли" и Союза православных хоругвеносцев, а также подошла основная масса "Идущих вместе" - по разным данным, от 150 до 300 человек. На этот раз все присутствующие выражали протест против постановки. Сотрудники милиции попросили удалиться с площади "народовольцев" и хоругвеносцев, так как те также не имели разрешения на акцию протеста, а "Идущие" свернулись примерно через час.
Между тем, сама премьера прошла в спокойной обстановке, если не считать сообщения о заложенной в театре бомбы, которое не подтвердилось, в связи с чем эвакуацию решили не проводить. Следующий спектакль должен состояться в пятницу, 25 марта.
>> в начало раздела
газета "Московские новости" №12 от 25.03.2005
Дети есть дети
В Большом театре состоялась премьера оперы "Дети Розенталя". Скандал не имел продолжения на сцене.
|
Драматическая история постановки на сцене Большого театра оперы Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя", интересна потому, что в процессе ее развития известные люди обнаруживали совершенно неожиданные свойства. Так концептуалист и апологет всяческой ненормативности Сорокин оказался операманом и эстетом, любителем Вагнера и Чайковского. Директор Большого Анатолий Иксанов проявил чудесную для администратора его уровня последовательность и несгибаемость. Член комитета Государственной думы по тяжелой промышленности совершенно непредсказуемо высказался по вопросам тессетуры голосов солистов главной российской музыкальной сцены ("Мне точно известно, что ни одного приличного сопрано у них нет"). Участники радикальной группировки Авангард красной молодежи (АКМ) проявили волю к борьбе за свободу творчества, указав своим ровесникам "Идущим вместе", что "порнография засела не в театре, а в Кремле". Манифестация этих борцов за самовыражение в искусстве проходила под лозунгами "Путинюгент, не вам судить!", а также "Смерть путинским холуям!". Исчислять подвиги такого рода можно было бы и дальше. Но в результате все равно придется обратиться к персонажам, не обманувшим ожиданий. Среди них, прежде всего, выделяются упомянутые "Идущие...", лидер которых Василий Якеменко с подкупающей откровенностью заявил нам, что для ясного формулирования своей гражданской позиции смотреть спектакли, слушать музыку и читать книги вовсе не требуется. Это даже и вредно, поскольку "может втянуть в бессмысленные споры и сомнения". А сомнения "Идущим" чужды, они заявляют прямо: "Сегодня состоится премьера калоеда и порнографа", которую "долой!". Впрочем, отказываясь читать книги самостоятельно, Якеменко назначил для этой цели специального человека. Его зовут Михаил Мясоедов, он возглавил "отдел культуры" движения. Отдел хорошо поработал и добыл из текстов Сорокина говорящие цитаты "на случай". Плакаты "Идущих" в результате обрели не только присущую им и до того убедительность, но и академический лоск. Аккуратно выписаны слова из книг, указаны названия произведений, выходные данные, номера страниц. Пришедшие на премьеру могли ознакомиться с такими умозаключениями писателя: "Большой театр есть главный отстойник московской канализации", или: "Я хочу насытить русскую литературу говном и спермой". На фоне колесницы и коллонады такое кажется молодым поклонникам президента Путина особенно выразительным. Не подкачал и Союз хоругвеносцев России, состоящий из бородатых личностей среднего возраста. Их протест по поводу постановки оперы был выдержан в солидной имперской стилистике. В отличие от заявлений молодежного крыла партии "Народная воля", которое, похоже, вступило в непримиримую конкуренцию с ненавистным автором и награждало его разными титулованиями непечатного свойства.
Прекрасно выступила и группа депутатов Государственной думы. Хотя именно они оказались в сложном и несколько двусмысленном положении. Большинство из них честно отсидело три часа на генеральной репетиции и убедилось, что такие строгие юридические квалификации как "мерзость", "пошлость" и "гадость", которыми пользовались докладчики на заседании ГД, посвященном грядущей премьере, не находят прямого соответствия в происходящем на сцене. Но это, как выяснилось, хоть и большая, но разрешимая проблема. Елена Драпеко, в прошлом актриса, а ныне независимый народный избранник, призывала рассудить дело по совести, упирая на профессионализм создателей спектакля. А кто может лучше судить о профессионализме в этой области? Ну конечно же, супруги президента и председателя правительства! Драпеко говорила, что необходимо незамедлительно пригласить названных чиновников со своими лучшими половинами на просмотр. К родственным связям апеллировал и другой видный посетитель оперы - Никита Михалков. Его, правда, волновала оценка не жены начальника, а детей автора. "Пусть Сорокин пишет, что хочет, но пусть он читает это своим детям". Насчет призрака цензуры он высказался так: "Все можно, вопрос - где".
Борьба с оперой
И действительно - это вопрос, остро нуждающийся в осмыслении. Кажется глубоко понятным, почему администрация Большого театра так самоотверженно сражалась за постановку оперы Десятникова. Именно в ней получили возможность ярко проявить себя такие службы, как хор, оркестр и постановочная часть "гордости российской культуры". При их более чем скромных потенциалах требовалась как раз такая нехитрая, но внешне эффектная конструкция, взыскующая не столько творческой энергии, сколько напористости и энтузиастичности.
Либретто Владимира Сорокина представляется, безусловно, удачным. Редкая для оперного жанра внятность сюжета, пунктуальная его разработанность и, что называется, упругость диалогов. Весь замысел, если где и проявлен в целом, так это как раз у Сорокина.
Нечто неслыханное
Сложнее, на мой взгляд, с Леонидом Десятниковым. Он, по-видимому, очень серьезно относится к своему делу вообще и к этому опыту в частности. Что такое постмодернистская опера, строго говоря, никто не знает. Десятников использовал метод, который Владимир Набоков называл "межцитатными мостиками". Композитор взял темы и мелодии своих предшественников и связал их воедино своими вставками. Получилось нечто воистину неслыханное, когда хоры Мусоргского и Верди звучат в одном пространстве с ариями Чайковского и Вагнера. Клоны композиторов поют некую клонированную музыку. Для нее не хватает только клонированного слушателя. Для уха человека, произведенного традиционным способом, это невыносимо. Концептуально же проб лема в том, что Десятникову по правилам постмодернизма вполне удалось присвоить классический материал, но не удалось его переосмыслить. Шкловский говорил, что возможности "производственного искусства преувеличены, потому что висят фотоколлажи вместо салонной живописи, а на них те же женщины, так же обнаженные". И новейшая опера в том же роде: стоят на авансцене и поют, пытаются ласкать слух. За что боролись?
Не вдаваясь в детали
Режиссировать зрелище Большой театр призвал Эймунтаса Някрошюса. Несколько лет назад он осуществил на Главной сцене "Макбета" Верди. Теперь вот обратился к волнующей современности. Закрадывается подозрение, что Някрошюс от либретто и собственно музыки заранее получил самые общие впечатления и не стал их особенно детализировать. Его энергическая режиссура такова, что ни на какие внешние влияния не реагирует. Он создает свой автономный мир, каждое движение в котором символизирует все сразу: и человеческую слабость и человеческую отвагу, и зависимость смертного от космических сил, и сами эти силы. В таком сложном симбиозе очень трудно разобраться. Ведь для режиссера не важно, чем именно занят тот или иной персонаж в каждый данный момент. А некоторые зрители хотят понимать, зачем один наматывает на себя красную веревку, в то время как другой по-пластунски ползет через всю сцену за кулисы. И вы знаете, этими загадками были заинтригованы многие. Тем более что основной смысл коллективного высказывания был донесен сразу и недвусмысленно: "гения повторить нельзя". В этом, повторимся, заслуга Владимира Сорокина. И вот когда к той же истине шли композитор и режиссер (в сопровождении художника - Мариуса Някрошюса), они выбрали какой-то уж очень кружной путь. Но, трудно отрицать, - цели достигли.
Фабула такова: биолог Алекс Розенталь клонировал композиторов Верди, Чайковского, Вагнера и Мусоргского. Теперь - в июне 1975 года - он занят земным воспроизведением композитора Моцарта. "Вот кость божественного МоцАрта", - поет он нетвердым баритоном. Из нее извлекается генетический материал, и Моцарт готов. Проходят годы, наступает перестройка, Розенталь умирает, его лаборатория закрывается, поскольку закончилось финансирование. Клоны классиков мировой музыкальной культуры оказываются на улице и добывают пропитание, музицируя на площади у трех вокзалов. Моцарт влюбляется в местную проститутку Таню и предлагает ей руку и сердце. Но ее надо выкупить у сутенера, для чего брат Чайковский продает последний раритет, оставшийся от былой роскоши, - золотые часы Розенталя. Сутенер по кличке Кела часы берет, но все равно не доволен. В отместку он опаивает всю компанию водкой, отравленной крысиным ядом. Чайковский, Верди, Вагнер, Мусоргский и проститутка Таня умирают в страшных корчах. Моцарт попадает в Склифософского, где ему поясняют, что он выжил благодаря тому, что в его генах выработался иммунитет к ядам, поскольку однажды его таким же образом уже отправили на тот свет. "Вас больше нет. Вы ушли навеки. И я один в этом мире", - поет он тоже нетвердо. Так что гонорар Владимир Сорокин отработал на совесть, ни одного стилистического зазора, ни одной несогласованности.
Юрий Арпишкин
>> в начало раздела
газета "Новые известия" от 25.03.2005
Красные "авангардисты" вступились за Сорокина
|
В день премьеры, приблизительно около пяти часов вечера у двух растяжек, гласивших «Премьера калоеда и порнографа в Большом театре состоится сегодня», дежурили несколько крепко замерзших подростков из организации «Идущие вместе». Поэтому, когда человек 30 представителей леворадикальной организации «Авангард красной молодежи» подошли к растяжкам, опрокинули их в сугроб и принялись по ним топтаться, закоченевшие «идущие» предпочли ретироваться. «Авангардисты» тем временем развернули растяжку «Путинюгенд, не вам судить», и лидер АКМ Сергей Удальцов под скандирование своих товарищей – «Порнография не в книгах! Порнография в Кремле» – объяснял прохожим, что «эти люди не имеют никакого морального права вводить цензуру, потому что они напрямую связаны с властью, которая породила пороки современного общества», описанные в том числе и в произведениях г-на Сорокина. Минут через 5 «авангардисты» убежали. Остались только журналисты и унылый человек в спецовке «Горстроя», которому было очень интересно, кто заплатит за ремонт пострадавшей в ходе борьбы с режимом скамейки.
Недолгую акцию коммунистов с любопытством наблюдали стоящие чуть поодаль люди – почти все бородатые, за исключением одного розовощекого юноши. Но юноша, как и его спутники, был одет как белогвардеец. А вернее так, как воображают себе белогвардейцев представители Союза православных хоругвеносцев. Монархисты приехали к Большому, чтобы, как и «идущие», выразить свое недовольство г-ном Сорокиным. Из желтого грузового «Мерседеса» они вынесли много хоругвей. Вскоре Театральную площадь, оцепленную милицией, заполнили основные силы «идущих» – толпы подростков под руководством начальника отдела культуры «идущих» Михаила Мясоедова, тоже бородатого. Хоругвеносцев «идущие», впрочем, прогнали. «Эти «единомышленники» не связывались с нами заранее и не просили разрешения на митинг», – объяснил «Новым Известиям» лидер «идущих» Василий Якеменко (он стоял на площади в качестве рядового наблюдателя). «Получается, что протест – это такая же профанация, как и то, что будет сегодня внутри театра», – недоумевал в беседе с корреспондентом «НИ» лидер Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович. Чтобы окончательно не ударить лицом в грязь, монархисты, перед тем как уехать, довольно ладным хором спели молитву на церковнославянском: «И очистимся от всякия сквеееерны». Прогнали «идущие» и представителей партии «Народная воля», тоже за отсутствие разрешения, хотя народовольцы и пришли с транспарантами, весьма схожими с транспарантами «идущих». Народовольцы не стали петь песен и неприкаянно бродили по площади. А все внимание фотокорреспондентов привлек г-н Мясоедов. Время от времени он очень энергично кричал в громкоговоритель: «Сорокин калоед!» Дети из «идущих» вместе радостно подхватывали клич начальника отдела культуры. Где-то на 6-й заход г-н Мясоедов решил разнообразить свою деятельность. «Может быть, кричать – «какашки есть плохо?» – спросил он у Василия Якеменко, но так и не использовал эту свою задумку.
В семь вечера «идущие» свернули свою кипучую деятельность и разъехались по домам.
Шаген Оганджанян
>> в начало раздела
газета "Невское время" (Петербург) от 25.03.2005
Из другой оперы
|
В России все в порядке или, по крайней мере, дела стали налаживаться. Иначе как объяснишь, что одной из главных новостей стал скандал вокруг Большого театра: поставят в нем оперу "Дети Розенталя" или нет? Поставили.
Скандал вышел знатным: пикет нескольких организаций - от достаточно известных "Идущих вместе" до менее известного (хотя более театрального) Союза православных хоругвеносцев. Также контракция юных коммунистов. Также усиленная охрана самого театра. Также "телефонная бомба" в театре, так и не сорвавшая представление.
Единственный пострадавший все же есть. Это наш земляк, автор музыки Леонид Десятников. Ведь оперу принято именовать по фамилии композитора. В профессиональных рецензиях и на афише, конечно же, упоминают именно Десятникова. А в остальном же оперу "Дети Розенталя" ассоциируют исключительно с именем Владимира Сорокина. Потому что он автор либретто.
В искусстве несчастней либреттиста только "литературный негр". И в Мариинском, и в Большом ежегодно дают оперы на либретто Льва Мея, но общенародно известно лишь одно его произведение, оперой не являющееся. Это песня "В лесу родилась елочка" (впрочем, многие ли знают, кто ее автор?).
В случае "Детей Розенталя" правило нарушено полностью. Музыка, как говорят специалисты, вполне достойная, оказалась на третьем месте. На втором - текст. Еще не прошла генеральная репетиция, а на многих интернет-ресурсах уже можно было прочесть полное или сокращенное либретто.
И все же на первое место вышел не текст, а его автор. Пожилые хоругвеносцы и несовершеннолетние "идущие" не слышали музыку Десятникова и не читали либретто. Им было достаточно, что с Большим театром соприкоснулся Сорокин.
Текст, кстати говоря, лишен и порнографии, и сквернословия. Сюжет: в СССР клонировали великих музыкантов России и Европы, но вот пришли 90-е, и гении остались без содержания и заботы. К финалу почти все положительные герои умерли. Фантастический роман с таким сюжетом можно прочесть, вздохнуть и забыть. Фильм собрал бы определенную кассу, после чего его записи стояли бы не на первых полках специализированных магазинов и вряд ли оказались бы в киосках.
Скорее всего, в естественных условиях опера Десятникова - Сорокина покинула бы репертуар Большого театра еще быстрее. Человек, идущий в Большой театр, вполне мирится с монологом парижской содержанки, звучащим со сцены в классической постановке. Но эпизод из "Детей", когда юный Моцарт и Верди побираются на Комсомольской площади, вместить в свое мировосприятие ему все же труднее. Хотя бы потому, что Большой любят посещать не москвичи, а им как раз и уезжать домой с площади трех вокзалов... Париж XIX века как способ развлечься - куда привычнее.
Но обстоятельства постановки "Детей Розенталя" таковы, что теперь она просто обязана надолго закрепиться в репертуаре театра. Дирекции театра будет уже непросто ее снять. Вычеркнуть из афиши - значит демонстративно капитулировать перед пикетом подростков, немалая часть которых ни разу в жизни не бывала в театре. В зрителях недостатка не будет тоже. Без пикетов, без визитов депутатов Госдумы и прочего сопровождающего шума поклонников оперы про несчастную судьбу клонов оказалось бы куда меньше. Теперь же, как и три года назад, "Идущие" провели рекламную кампанию технического произведения Сорокина. На мюзикл, однажды захваченный террористами, ходить боязно, а вот посетить оперу, пикетируемую агрессивными, но безобидными глупышами, - очень даже интересно.
Впрочем, эксперимент - он и есть эксперимент. Похоже, что именно этот затянется в Большом театре надолго.
А вот действительно пугающий момент - слова одного из критиков оперы. Правда, сказанные не в Москве, а в Костроме, на Госсовете, и по совершенно другому поводу. Никита Михалков увязал несчастья оставшегося без топлива Корякского округа с тем, что гимн этого субъекта звучал в исполнении Верки Сердючки.
С финансовой точки зрения приглашение Сердючки, действительно, преступление перед бюджетом субъекта: денежные запросы этого явления природы достаточно известны. Но предположим, что привлекли бы Газманова, Расторгуева ("Любэ") или, страшно сказать, Кобзона, словом, тех, кто берет ненамного меньше. Если бы про Корякский округ спел Кобзон, баржи с мазутом не затерло бы льдами? Администрация лучше бы подготовилась к зиме?
Накал столичных пикетов возле Большого театра и заявления Михалкова предлагают теорию: одной из причин нынешних проблем и неудач являются плохие оперы и плохие песни. А это опасно. Утверждая, что Корякский округ мерзнет из-за Сердючки, можно прийти к выводу, что и нынешняя зима затянулась из-за постановки Сорокина. Забыв простую истину, что оперу можно слушать. Или не слушать. Третье отношение невозможно.
Михаил Логинов
>> в начало раздела
газета "Версия" №12 от 28.03.2005
Чем сердце успокоится
|
Весной депутаты потянулись к искусству. «Единоросс» Сергей Неверов в начале марта предложил запретить постановку оперы «Дети Розенталя» на новой сцене Большого театра. 40 депутатов получили пригласительные билеты на генеральную репетицию «Детей» на предмет ознакомления с объектом запрета. Впрочем, в Большой прибыли хорошо если полдюжины из 40 парламентариев, остальные раздарили контрамарки домашним и помощникам.
Искусство тоже потянулось к депутатам. После прогона в Большом накрыли банкетный стол для цензоров-парламентариев. Старая отечественная традиция встречать проверку хлебом-солью жива. К искусству потянулась и партия «Народная воля». И пока депутаты принимали решение в театре, народовольцы действовали за его пределами. Они собрались пикетировать Большой, к ним присоединились диковатого вида православные бородатые хоругвеносцы: в мрачных чёрных полувоенных одеждах, похожие на капелевцев из фильма «Чапаев».
Через 15 минут и народовольцев, и хоругвеносцев разогнала милиция. Оказалось, что у них нет разрешения мэрии публично не любить «Детей Розенталя». Зато оно нашлось у «Идущих вместе». По слухам, они собирались пробраться в Большой и протестовать там, однако творческая интеллигенция приготовила контроперацию. Прямо во время оперы галёрка заголосила: «Идущие вместе» — вон из зала!» Это было удивительно: если в зале и были «Идущие», то они никак себя не проявляли.
Проявляли себя они на улице. Девочки и мальчики несовершеннолетнего вида развернули плакат: «Я хочу наполнить русскую литературу спермой и говном. Владимир Сорокин». Можно было подумать, что они пришли сюда как раз заполнять окружающее пространство вышеперечисленными субстанциями.
Пока дети развлекались, взрослые говорили о серьёзном. Лидер «Идущих» Василий Якеменко выяснял у своего идеологического противника — журналиста «Коммерсанта» Олега Кашина, почему он, Кашин, отказался писать политическую программу для ещё одной якеменковской организации — «Наши». Кашин оправдывался: я не понял, что это звонишь ты, подумал кто-то разыгрывает.
Наверное, это нормально, когда идеологические противники пишут друг другу программы, правда, если узнают противника по голосу.
Елена Маякова
>> в начало раздела
Газета (www.gzt.ru) от 28.03.2005
Клоны Борменталя
|
Несмотря на всю борьбу начальника отдела культуры ООО «Идущие вместе» Михаила Мясоедова и православных хоругвеносцев, в Большом театре таки дали оперу «Дети Розенталя», созданную на основе либретто «калоеда» и «порнографа» Владимира Сорокина. Для тех, кто следил только за внешними проявлениями конфликта, вкратце расскажу содержание оперы. Ученый Алекс Розенталь открыл способ клонирования человека и создал современные копии Моцарта, Верди, Чайковского, Вагнера и Мусоргского. После смерти Розенталя в смутном 1992-м его дети-композиторы оказываются, что называется, не при делах. Они играют за деньги на привокзальной площади (вообще-то сомнительный момент – в те годы можно было заработать только на исполнении песен Богдана Титомира), где Моцарт знакомится с проституткой Таней. Между ними случается роман, и Таня решает оставить профессию, чем крайне недоволен Танин сутенер Кела. Во время свадьбы коварный Кела угощает друзей-композиторов и Таню отравленной водкой. В общем, все умерли, кроме Моцарта, у которого еще с прошлой жизни выработался иммунитет к яду (спасибо Сальери или еще там кому).
Как видите, ни калоедства, ни порнографии тут нет и в помине. И все же, как ни удивительно должно звучать подобное для знающих меня и мое отношение к крупнейшему современному русскому писателю Владимиру Сорокину людей, я в случившемся конфликте оказываюсь на стороне Михаила Мясоедова, «Идущих вместе» и православных хоругвеносцев. Мне, как и всем вышеперечисленным, кажется, что постановка оперы «Дети Розенталя» в Большом театре была ошибкой. И вот почему.
Существуют вещи, ценные своей неизменностью. Например, крестный ход в пасхальную ночь. Или прыжки через костер в купальскую ночь. Или жертвоприношение барана на Курбан-байрам. Или ритуал смены почетного караула у Могилы неизвестного солдата. Трудно представить себе, что когда-нибудь форма этих публичных акций будет изменена. Что во время крестного хода священники будут ехать на электромобилях и держать в руках светящиеся неоном кресты. Что язычники будут прыгать через костер с помощью антигравитационных приспособлений. Что барана на Курбан-байрам будут убивать не кинжалом, а электричеством. Что часовые у Могилы неизвестного солдата будут не стоять, а сидеть на удобных пляжных стульчиках. Все это называется «традиция».
Знаменитый дизайнер Артемий Андреевич Лебедев однажды сказал: «В Мавзолее трафик низкий, потому что там контент редко апдейтится». Тёма забыл отметить еще одно важное свойство мавзолейного трафика – он неиссякаем. Как неиссякаем туристический трафик к египетским пирамидам, картине «Джоконда» или в Большой театр. Большой театр – это такой же мавзолей, как и тот, что стоит на Красной площади. Как и те, что стоят в Гизе. Большой театр – это древний храм, и устраивать в нем высокотехнологичные современные представления нельзя просто потому, что в музеях обычно не шумят.
Где-то в пирамиде Хеопса лежит скрытая от праздных зевак мумия фараона. В мавзолее лежит открытое праздным зевакам тело Владимира Ильича Ленина. Трудно себе представить, что в пирамиду Хеопса положат другую мумию. Так же, как трудно себе представить, что в мавзолее тело Ленина заменят на какое-нибудь другое – чтобы временно повысить трафик. Так же и с Большим театром. В Большом театре лежит мумия русской классической оперы. «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Иван Сусанин», «Пиковая дама» и «Хованщина». Чайковский, Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков – это их пантеон, это их мавзолей и их братская могила. И там все должно оставаться так, как было сто лет назад – в Большом всегда, до скончания веков должны идти «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Иван Сусанин», «Пиковая дама» и «Хованщина». Ставить в Большом театре новую оперу – это создавать клона Чайковского, Мусоргского и Римского-Корсакова, потому что новой оперы быть не может – этот жанр мертв, мертв не меньше, чем жанр оды, басни или псалма.
Разумеется, Владимир Сорокин все это понимает. Разумеется, именно поэтому в его либретто речь идет о клонированных композиторах, ведь «Дети Розенталя» не что иное, как клон оперы, имеющий все внешние признаки родителя, но все же родителем не являющийся. И именно поэтому фамилия Розенталь так напоминает фамилию ассистента профессора Преображенского Борменталя, который по своему возрасту и идеалистическому мировоззрению вполне мог стать сорокинским Розенталем. Старик Преображенский, породив из Клима Чугункина чудовище Шарикова, понял всю пагубность идеи клонирования. Но Борменталь не столь мудр, им движет не социальный, а чисто научный интерес. Борменталь слеп. Так же слеп и Розенталь, и его Моцарт играет на улице и женится на вокзальной проститутке – он не гений, несмотря на полное физическое соответствие своему прототипу. Все, чем хорош современный Моцарт, – это своим иммунитетом к яду, убившему настоящего, гениального Моцарта. Он неубиваем, но он бессмыслен и никому не нужен. Так же, как и сама опера «Дети Розенталя».
К Сорокину нет никаких претензий. Это один из множества его восхитительных в своей простоте и действенности экспериментов, подобный «Тридцатой любви Марины» или «Роману». А вот Большому театру от этого эксперимента – смерть и десакрализация. Все равно что в Могиле неизвестного солдата захоронить пусть самого заслуженного и героического солдата чеченской войны. Не будет ни Могилы неизвестного солдата, ни могилы солдата чеченской войны.
Исходя из всего вышесказанного, мне кажется вполне разумным обратиться к президенту с просьбой зафиксировать исторический статус Большого театра, ни в коем случае его не ремонтировать, не ставить в нем новых спектаклей, а работу в нем приравнять к службе в армии. По-моему, это было бы справедливо.
Максим Кононенко
>> в начало раздела
Газета.Ru от 28.03.2005, 11:13
Дети своего времени
|
Совершенно немыслимо было после всплеска народного волнения по поводу появления на сцене Большого театра оперы Сорокина оставаться дома в это воскресенье. Пойти в ГАБТ на «Детей Розенталя», по крайней мере с политической и гражданской точки зрения, – удовольствие безупречное и почти обязательное.
Однако у слова «политическое» много смыслов. Разумеется, я, как и многие зрители Большого, последний раз был в опере несколько лет назад и не имею музыкального и театрального образования. Конечно, все нижесказанное нельзя рассматривать как претензию на критику музыкальную или театральную. Если хотите, этот текст следует считать «просто критикой» – в отличие от критики конъюнктурно-политической (образцами этого жанра являются комментарии к «Детям Розенталя» со стороны четырех депутатов Думы, посетивших генеральную репетицию оперы 22 марта), критики мировоззренческой (ее в своих театрализованных представлениях на площади перед ГАБТом довольно неубедительно представили Союз православных хоругвеносцев и «Идущие вместе» и убедительно – комсомольцы-экстремисты из АКМ), критики с позиции зависти (выступления Никиты Михалкова перед корреспондентами «Газеты.Ru» и Анастасии Волочковой на НТВ). А хотите – считайте, что я просто делюсь впечатлениями. Но и в них много политического.
Сначала, против всяких правил критики – вердикт. Содержательных причин, для которых человек, считающий себя не выше посещения театра, может отказаться от визита в Большой на «Детей Розенталя», нет. Смотреть эту оперу необходимо – вне любой конъюнктуры, вне любых эстетических и политических соображений. В Большой нужно идти, иначе можно пропустить чрезвычайно важный момент в том, что происходит в России. «Дети Розенталя», Большой театр, премьера – да, это событие. А голодовка , интервью Киркорова, сериал «Менты-7» – нет. Жизнь, состоящая из настоящих событий, такие, как премьера в Большом, лучше.
И для искушенного, и для неискушенного зрителя я бы советовал настраиваться смотреть оперу «Дети Розенталя» – в первую очередь именно смотреть, а не слушать. Ни композитор Леонид Десятников, написавший музыку к опере, ни писатель Владимир Сорокин, сочинивший либретто, которое так подозревали в скандальности и порнографичности, вероятно, по получении заказа из Большого и не подозревали, что сделает из этого материала режиссер-постановщик Эймунтас Някрошюс. Слушать «Детей Розенталя» в Большом очень, очень сложно. В первую очередь вам придется именно смотреть, смотреть во все глаза за тем, что происходит на сцене, и лишь в самые кульминационные моменты закрывать глаза от восхищения.
Признаюсь, в ГАБТ я шел в первую очередь слушать оперу Десятникова, одного из современных композиторов-классиков в России, человека, умеющего открывать в своей музыке смыслы там, где уже шестьдесят лет все смыслы утверждены и стали нейтрально-положительными. Во вторую очередь – слушать, как в опере могут работать со сложнейшим русским писателем Сорокиным, даже чтение которого – тяжелое удовольствие, требующее чрезвычайной чуткости, эмпатии и пластичности, настоящей интеллектуальной и душевной работы. Някрошюс, без всякого сомнения, гениальный режиссер, сумел сделать как-то так, что музыкальные смыслы Десятникова и литературные – Сорокина выглядят вторым планом к смыслам сцены. Опера, искусство довольно прозрачное и живущее смыслами музыкальными, в руках Някрошюса стала в первую очередь театром.
И вряд ли Десятников и Сорокин, не говоря уже о руководстве ГАБТа, могут на него обижаться. – прежде всего опера, доступная рядовому зрителю России. И не за счет популяризации, упрощения или театрально-кинематографических гэгов, хотя по настроению публики было очевидно, что значительная часть ждала именно этого, слов и в, на мой взгляд, не слишком примечательной, хотя и достойно спетой Михаилом Дьяковым арии сутенера Келы, а также повторяющегося призыва «Вернись, проститутка!» в знаменитом хоре проституток. Нет. За счет прежде всего продуманной и почти в каждый момент точной сценографии.
Не буду рассказывать о том, как точно мимический ансамбль штрихом, буквально одной чертой, потертостью на старой кинопленке открывает возможное движение мысли. Не буду рассказывать о том, как с помощью нехитрого реквизита, мимов и бесконечного кабеля двух цветов режиссер научно и эстетически точно показывает зрителю процесс операций с ДНК и технику клонирования. Это стоит видеть. Не потому, что клонирование – технология, которую, практически не имея никакого представления о ней, обсуждают в Думе и Совете федерации. А просто ответьте себе на вопрос: а видели ли мы вообще, как может современное искусство смотреть на такие технологии без ненужного фрустрированного кривляния, без неуместного пафоса, глазами человека-современника? В Большом сегодня это можно увидеть и услышать.
Смыслами «Дети Розенталя» загружены до такой степени, что голова просто не успевает ловить ассоциации, совмещать десятки потоков, сопоставлять увиденное и услышанное; все эти минуты вы будете, скорее всего, хронически не успевать, оставляя в голове лишь «вот это вспомнить, вот это потом, а вот от этого я услышал только след, намек, тень – не забыть, не забыть, Господи, отчего я так неловок, неумен и нечувствителен!» А ведь «Дети Розенталя» в том числе и об этом. И еще много о чем.
Например, о том, как штампы в восприятии (и Десятников, и Сорокин на этом съели не одну собаку) бессильны перед истинным содержанием, которые дает им автор. Совершенно классический, из русской оперы XIX века дуэт Няни (Ирина Удалова) и Чайковского (Максим Пастер), которому просто суждено было вызывать смех зала, лиричен и красив настолько, что не напевать его невозможно – давно ли в России оперы раздергивали на музыкальные цитаты? А с этим дуэтом, помяните мое слово, так и будет. Постмодернистская самоирония не отменяет категории прекрасного, а лишь открывает в «Детях Розенталя» то старое, а на деле – вечное «красиво», от которого вытирают украдкой слезы и отводят глаза. И пафос Алекса Розенталя (Вадим Лынковский) звучит так, как он звучал у композитора Вагнера, да и звучит отдельно от Вагнера, и полемизирует с «Фаустом» Шарля Гуно – а мы уже и не помним, как звучит «Фауст», с трудом вспоминаем все, кроме «Люди гибнут за металл», а ведь троица Някрошюс–Десятников–Сорокин умудряются говорить, хотя, на мой взгляд, не всегда так убедительно и тонко, как хотелось бы, об эстетике разных времен СССР, о классицизме и модернизме в русской классической музыке, о легкомысленности и жестокости мира – и еще на сотню разных тем. Звук, текст и картинка выходят удивительно объемными и живыми, а не за этим ли люди ходят в театр?
Не помеха то, что оркестр Большого играет Десятникова, на мой вкус, не слишком убедительно и отлично поставленный хор его не всегда спасает. Оставим споры о том, хорошо ли спеты партии Тани (Елена Вознесенская), Вагнера (Евгения Сегенюк), а уж тем более сложная и насыщенная партия Моцарта (Роман Муравицкий), профессионалам. Сегенюк мне понравилась больше, чем Вознесенская, а Муравицкий, кажется, пока что ищет, как лучше петь эту роль – да что ж с того? Это Елене Драпеко из Думы может отравить оперу, это режиссера Михалкова может заставить морщить лоб и высокомерно отворачиваться, неся тело из зала в буфет с пафосом сопричастности к гимну СССР. Мы же ходим в театр, чтобы получать удовольствие.
Поверьте, для того, чтобы в антракте «Детей Розенталя» дрожали руки от адреналина, нужно совсем немногое. Быть непредубежденным и верить в то, что происходит на сцене. Как ребенок, да. Оставьте нам наши игрушки – Балерину (Надежда Благова), Мишку (Андрей Сенотов) и Солдатика (Иван Обаляев), мы не забыли, что такое «быть как дети», и в Большом нам не дадут об этом забыть, и балерины полусвета нам в этом не помешают.
Не забыть – и увидеть, что в дуэте Моцарта и Тани, поющих, как в Крыму на берегу «мы будем жарить мидий, и запивать их розовым вином, и целоваться страстно до рассвета», – все то же понимание влюбленности, что и у нас, мечтающих о Крыме и лете. Что великолепный и по замыслу, и по исполнению хор проституток во втором действии поет о том же, что проскальзывает у нас при мимолетном посещении московской площади трех вокзалов. И что песни, поющиеся на этих трех вокзалах, – это песни нашего народа, намного более народные, чем безвкусица заслуженных певиц «а-ля рюс кабак шансон».
«Дети Розенталя» – очень социальная вещь для классической оперы. При этом мне, например, многие ее трактовки пришлись совершенно не по нраву. И с ними можно и нужно полемизировать внутри себя. Потому что именно с Някрошюсом, с Десятниковым и Сорокиным, а не с братьями Якеменко и их дрессированными «Идущими вместе» это можно делать осмысленно.
И нельзя сказать, на мой взгляд, что в постановке оперы удалось все. Нет, «Дети Розенталя» – произведение своего времени, и сумбурного, и неточного. Не буду говорить, что это шедевр, я сделаю больше комплимент. «Дети Розенталя» – это свидетельство того, что в России в 2005 году есть и никуда не делась высокая массовая культура. Причем не только для «внутренней эмиграции» в изысканный арт- джаз и экспериментальное кино. Опера Десятникова – та обычная театральная удача, которая совершенно нормальна и естественна в понимании патриота своей страны, страны Чайковского, Шостаковича и Шнитке, страны великой культуры, страны людей. Не «шедевр» и не «провал» – рядовая удача, которых должно быть больше, чем неудач на сценах.
Целая армия конъюнктурщиков, дрожащих от мыслей – «а вдруг Владимир Путин таки посетит Большой, он ведь любит оперу? Да нет, на Сорокина он не пойдет, это политически неверно, это будет невообразимо, вы читали, он же пишет про говно...» – несколько недель пыталась представить «Детей Розенталя» «дегенеративным искусством». Но они лишь играют в политику. А политика сегодня – это в том числе и искусство Някрошюса, Десятникова, Сорокина. Пожалуйста, не ориентируйтесь на «политиков». Ориентируйтесь на меня. Идите в Большой на премьеру. Вам может понравиться, а может не понравиться, но это лучше видеть, чем пропустить.
Дмитрий Бутрин
>> в начало раздела
газета "Культура" №13 от 7-13.04.2005
Пограничный инцидент
Фундаменталисты и секуляристы выясняют отношения в США
|
Всю Страстную неделю (у западных христиан в этом году Пасха ранняя - 27 марта) США лихорадило. Три ветви американской власти - исполнительная, законодательная и судебная - изо всех сил пытались справиться с головоломной задачей. Решающее слово осталось за последней. Верховный суд США не принял к рассмотрению дело Терри Шайво, оставив в силе решение флоридского судьи об отключении несчастной женщины от аппарата искусственного питания. По подсчетам специалистов, после этого жить ей (а вернее, ее телу, так как мозг Шайво умер 15 лет назад) осталось не более двух недель. В 1990 году у Терри остановилось сердце, но врачам удалось вытащить ее с того света. Правда, не целиком. Вегетативная нервная система продолжала функционировать, а высшая мозговая деятельность прекратилась. Это была даже не кома. Как полагает большинство медиков, из такого состояния невозможно вернуться назад. В 1998 году Майкл Шайво - муж пострадавшей и ее официальный опекун - наконец обратился в суд с просьбой разрешить жене умереть. Но ее родители, консервативные католики, воспротивились этому решению. Последовало 7 лет судебных тяжб, которые одну за другой выигрывал муж, дошло до того, что трубку питания отключали по решению суда и вновь включали после очередной апелляции родителей.
Жизнь против свободы
В США давно уже столкнулись в непримиримой борьбе две точки зрения - право на жизнь и право на выбор. Первую защищают христиане-консерваторы. Суть ее - вера в абсолютную святость жизни, которая дана Богом, поэтому не дело человека посягать на нее. Никаких абортов, никаких эвтаназий, никаких смертных казней - такова позиция католической церкви. Вот уже 11 лет она разделяется консервативными американскими протестантами-евангелистами за исключением последнего пункта - смертной казни. Тут протестанты непреклонны - око за око, зуб за зуб. Этот союз, сложившийся после подписания заявления "Евангелисты и католики - вместе" в 1994 году, положил конец глубокой вражде, долго разделявшей две американские конфессии. В 1960 году евангелисты призывали братьев-протестантов не голосовать за "паписта Кеннеди", теперь они вместе с католиками борются не только за святость жизни, но и за семейные ценности и господдержку религиозных учебных заведений.
В этой борьбе им противостоят либералы, которые настаивают - человеческая свобода превыше всего, даже ценности жизни. Человек имеет право прервать не только жизнь плода, но при определенных обстоятельствах и собственную. Церковь должна быть отделена от государства непроницаемой стеной, обратное чревато теократией, то есть посягательством все на ту же свободу. Не надо думать, что это позиция сугубо людей неверующих. Атеистов в США раз-два и обчелся. Либеральные настроения сильны в самых разных религиях, а также среди тех, кто не относит себя к какой-нибудь конкретной, но верит в существование Высшей силы (таких, по опросам, немало).
Однако в последние годы в США консервативные верующие усиливают свои позиции. Делают они это не столько за счет количества, сколько за счет хорошей организованности, в мгновение ока заваливая конгрессменов и сенаторов тоннами петиций в поддержку своих взглядов. И выборные политики, конечно, учитывают позиции столь активных избирателей. Для консервативных республиканцев они - одна из основных групп поддержки, а либеральные демократы их побаиваются и с ними заигрывают. Этим и объясняются события, произошедшие на Капитолийском холме после того, как верховный суд Флориды окончательно постановил отключить желудочный зонд Терри Шайво, что и было сделано 18 марта.
Демократический испуг
Право Терри на жизнь стало вопросом, вокруг которого за последние четыре года сплотилось целое движение, состоящее из евангелистов и католиков. Причем первые поначалу оказались даже активнее вторых. Католический епископат проявил осторожность (у него в то время и так хватало проблем с оскандалившимися священниками-педофилами), а вот евангелисты выказали большое рвение. Сбором средств и проведением митингов занялся сам Рэндэлл Терри, основатель организации "Операция по спасению" - грозы американских абортариев. На последних этапах активизировались и католические лидеры - вашингтонский кардинал Маккаррик резко осудил решение флоридского суда. У борцов за святость жизни оказались хорошие связи в конгрессе и сенате, в обе палаты был одновременно внесен законопроект, позволяющий родителям Шайво апеллировать в верховный суд США. Таким образом законодательная власть замахнулась на один из столпов американского федерализма - самостоятельность штатного судопроизводства. И победила поздно вечером 20 марта. Никто из лидеров Демократической партии не выступил против. И Джон Кэрри, и Хилари Клинтон предпочли отсидеться в тени и не раздражать религиозных консерваторов. (Как выяснилось чуть позднее - зря. Опрос телеканала ABC показал, что вмешательство Капитолия в дело Шайво одобряют всего 27 процентов американцев, а за сохранение ее жизни высказались еще меньше - 16 процентов.) Рискнул возразить конгрессмен от Массачусетса Барни Фрэнк, но ему терять было нечего, он не скрывает своей нетрадиционной сексуальной ориентации, и консервативный электорат от него шарахается как от чумы. Президент Буш специально прервал пасхальные каникулы, чтобы подписать законопроект, заявив, что в таких непростых делах всегда лучше быть на стороне жизни. Телекомментатор-француз по этому поводу поздравил "ярого защитника смертной казни и свободной торговли оружием, развязавшего две войны, на которых убили десятки тысяч людей, с пробуждением внезапной любви к жизни". Верховный суд США обошелся без галльского сарказма, но 24 марта завернул поданную накануне апелляцию - решение флоридского суда не противоречило конституции США. Другого ожидать было трудно. Эвтаназия в США запрещена, но официальный опекун может отказаться от искусственного продления жизни своего подопечного, если тот находится в "растительном" состоянии. Брат президента, губернатор Флориды, Джеб Буш попытался напоследок отнять право опеки над женой у Майкла Шайво и передать департаменту по делам семьи своего штата. Но поезд уже ушел.
Над границей тучи ходят хмуро
Последовательное обмирщение религии на Западе привело к тому, что она все больше и больше ограничивалась частным миром человека. Казалось, навсегда ушли времена, когда церковь принимала участие в важных государственных решениях и оказывала большое влияние на жизнь общества. Граница между светским и религиозным все сильнее приближалась к церковным стенам. Внутри храма человек занимался своими духовными проблемами (если вообще ими занимался), выйдя оттуда, оказывался в другом мире и жил по его законам. Но в последней четверти прошлого столетия в недрах основных конфессий Запада начали усиливаться консервативные силы. От инертного традиционализма они отличались тем, что активно стремились навязать свои взгляды не только обществу, но и государству, лоббируя их во властных структурах. Такая политизация религии привела к подъему фундаментализма. Само движение зародилось в американской протестантской среде еще в начале прошлого века, но к его концу распространилась и на другие конфессии. Фундаменталистов не устраивала сложившаяся граница между светским и религиозным. Они изо всех сил стремились отодвинуть ее подальше от церковных стен, отвоевывая себе место во власти, обществе и культуре. Общие интересы позволяли им легко преодолевать конфессиональные барьеры, объединяясь по таким вопросам, как борьба с абортами, эвтаназией, исследованием стволовых клеток. Именно такой "племенной союз" и возник вокруг защиты жизни Терри Шайво в США, где фундаменталистские силы все чаще находят поддержку у нынешней республиканской администрации, стращая своей высокой политической мобильностью демократов. А заодно и оказывая давление на общество в целом. Совсем недавно "Нью-Йорк таймс" напугала своих либеральных читателей историей о том, как сеть кинотеатров IMAX отказалась от проката документальных фильмов о Галапагосских островах и подводных вулканах, поскольку в них говорилось о теориях эволюции и Большого взрыва. Владельцы опасались бойкота со стороны фундаменталистов, которые с утроенной энергией отстаивают сейчас библейскую историю сотворения мира. Продюсер фильма о вулканах Джеймс Кэмерон (оскароносец и режиссер "Титаника") зло пошутил, что это "симптом перехода от науки, основанной на опыте, к науке, основанной на вере". В шутке есть второе дно - президент Буш еще во время первого срока выдвинул так называемую "инициативу, основанную на вере", где предлагал выдавать государственные гранты религиозным организациям, особо отличившимся на ниве общественной деятельности. Опасения Кэмерона разделяют многие американцы, и пограничные битвы между сторонниками светской модели - секуляристами - и ее противниками, в первых рядах которых выступают гиперактивные фундаменталисты, продолжаются с переменным успехом. Это поляризует американское общество.
Европа недоумевает
По эту сторону Атлантики в пограничном конфликте успехов больше у секуляристов. В недавно созданной европейской конституции не упомянуты христианские корни западной цивилизации. Во Франции принят закон, запрещающий носить в государственных школах явно выраженные религиозные символы. Обычно его расценивают как антимусульманский, забывая, что запрет распространяется и на кресты, и на иудейские кипы. Сходные законы приняли одна за другой и германские земли. В Голландии, Швейцарии и Бельгии разрешена эвтаназия под медицинским присмотром (в Голландии этим правом ежегодно пользуются около 2000 человек). Но как это ни парадоксально, Терри Шайво здесь бы не отключили от искусственного кормления, поскольку претендент на эвтаназию должен четко и ясно заявить о своем желании умереть.
В Европе дело Шайво не вызвало такого накала страстей, как в США. Однозначно против решения верховного суда высказался Ватикан. Сейчас там уделяют особо много внимания вопросу святости жизни в связи с неуклонно ухудшающимся здоровьем Папы. А год назад Папа недвусмысленно заявил: "Кормление хлебом и водой, даже если оно совершается искусственно, - это естественный способ сохранения жизни, а не медицинский акт". Стало быть, его нельзя прервать ни при каких обстоятельствах. В Германии же, Франции и Англии недоумение вызвала позиция американского президента. Немцы его пожурили на страницах респектабельного "Шпигеля", французы высмеяли (см. выше), а английский таблоид "Миррор" высказался с уличной прямотой: "Дело Шайво - это еще один явный признак опасного смешения морали, политики и религии в эпоху Джорджа Буша-младшего". Вряд ли случайное совпадение: примерно в это же время выступивший перед представителями британских религий Тони Блэр заявил: "Я не хочу прийти к американскому стилю политики, когда все мы будем бить себя кулаками в грудь, говоря о вере". Причем Блэр вовсе не радикальный секулярист - он хочет, чтобы религия принимала активное участие в жизни общества. И подвергается за это критике со стороны лейбористов.
Святой в лосинах
В России дело Шайво не вызвало особого интереса. Проблема эвтаназии для нас не актуальна - люди сами мрут как мухи равно под медицинским присмотром и без. Но пограничные войны между секуляристами и фундаменталистами вовсю бушуют и у нас. Происходит это в сфере культуры. "Союз православных граждан" возмущается тем, что приобщенный к лику святых Николай II танцует в балетных лосинах в спектакле "Распутин", "Хоругвеносцы" идут вместе с "Идущими вместе" в крестовый поход против аморального авангардиста Сорокина. И хором требуют введения цензуры на современное искусство, не разделяющее их высоких принципов. Происходит и в сфере социальной, где фундаменталисты - в первых рядах борцов за преподавание религиозных предметов в государственных школах и за создание федерального религиозного канала. Секуляристы тоже не сидят сложа руки, резко выступая против клерикализации школы и телевидения и пеняя своим оппонентам на дурновкусие и чудовищную эстетическую отсталость. А самые бесшабашные совершают "диверсионные рейды" в тылы врага, устраивая концептуальные акции на религиозную тему. Тогда уже в дурновкусии и кощунстве обвиняют их.
Что по этому поводу думает российское общество - сказать трудно. Иногда создается впечатление, что ничего не думает, озабоченное проблемой выживания. Интеллигенция с оговорками поддерживает секуляристов. Властям же милей фундаменталисты - хотя бы потому, что разделяют властную нелюбовь к вечным фрондерам - интеллигентам.
P.S. Вечером 31 марта Терри Шайво умерла. Посреди шумных пограничных конфликтов между секуляристами и фундаменталистами о ее судьбе она тихо перешла собственную границу - между жизнью и смертью.
Борис Фаликов
>> в начало раздела
