Газета.Ru от 12.05.2004, 15:18
Украинские верующие выступили против ИНН
|
В среду представители православной общественности, а также верующие со всей Украины устроили пикет у здания парламента с требованием не принимать законопроекты о регистрации физических лиц на Украине и о едином реестре персональных данных, которое повлечет за собой введение в стране идентификационных налоговых номеров (ИНН), личных кодов и паспортов с графой «личный код и электронный носитель».
1,5 тыс. человек пришли к Верховной Раде с иконами и плакатами, на которых написано «Новые паспорта с кодами – путь к потере независимости Украины», «Нет электронному концлагерю», «Мы люди, а не номера», «Глобализация - апокалипсиса реализация», «Бог дал человеку имя, а не номер». Верующие пели церковные гимны и звонили в колокола. В обращении к народным депутатам, которое распространяют участники акции, говорится, что «электронное наблюдение и тотальный контроль во всех сферах жизни человека» лишают его данной Богом свободы.
Введение ИНН давно будоражит верующих не только на Украине, но и в России, где православные неоднократно проводили митинги протеста против этого нововведения. Наиболее активны в борьбе с ИНН общественная организация «За право жить без ИНН», Союз православных братств, Союз православных хоругвеносцев и союз «Христианское возрождение». Противники ИНН усматривают некий мистический смысл в присвоении человеку номера и называют его «клеймом дьявола».
В 2001 году Русская православная церковь провела переговоры с Министерством по налогам и сборам с целью замены для верующих индивидуального номера налогоплательщика (ИНН) на номер налогового документа. Патриарх Алексий II заявлял по этому поводу: «Верующих людей смущала необходимость написать заявление: "Прошу присвоить мне номер". Мы достигли договоренности с министерством, что номер присваивается не человеку, а налоговому полису».
Эля Вермишева
>> в начало раздела
Портал-Credo.Ru от 30.06.2004, 19:36
Протоиерея Димитрия Дудко похоронили на Пятницком кладбище в Москве
|
Отпевание протоиерея Димитрия Дудко состоялось 30 июня в храме Троицы Живоначальной, что на Пятницком кладбище Москвы. Как сообщает корреспондент "Портала–Credo.Ru", чин погребения возглавил епископ Видновский Тихон (Недосекин), викарий Московской епархии РПЦ МП. Ему сослужили около 25 священников и семь диаконов, в том числе сын покойного о. Михаил Дудко, сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, а также благочинный Троицкого округа Москвы прот. Сергий Киселев, благочинный Коломенского округа Московской епархии священник Владимир Пахачев, настоятель храма Троицы Живоначальной на Пятницком кладбище протоиерей Святослав Юримский, настоятели храмов Всех святых в Красном селе прот. Артемий Владимиров, св. Николы на Берсеневке игумен Кирилл (Сахаров) и др. Отпевание в храме продолжалось около двух с половиной часов.
На отпевании присутствовал прот. Всеволод Чаплин, заместитель председателя ОВЦС МП. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий прислал венок, стоявший на паперти слева от входа в храм, рядом с венком "От родных". Клирики храма ожидали приезда Г. Зюганова, В. Жириновского и А. Проханова, однако они так и не появились. Среди молящихся были глава Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев Л.Д. Симонович-Никшич и другие представители православно-патриотических кругов.
По завершении заупокойной службы состоялось погребение усопшего о. Димитрия Дудко в отдаленном углу Пятницкого кладбища, после чего епископ Тихон пригласил собравшихся, а их было около 150 человек, "на поминки". Трапеза для духовенства была устроена в прихрамовом помещении, а для мирян - на улице, во дворе храма.
>> в начало раздела
журнал "Континент" №119 от 22.07.04
Ислам и христианство: проблемы диалога (часть 3)
Материалы круглого стола
|
А.Зубов. По существу никуда не исчезла ни мусульманская, ни христианская интенция к проповеди истины. Никто не отменял слов Иисуса Христа о том, чтобы идти и учить все языки, крестя во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мр 16:15). Точно так же и призыв Мухаммада о проповеди ислама никто до сих пор не отменял в мусульманском мире и отменить, видимо, не может. Поэтому призывы к тому, чтобы жить дружно, чтобы не переступать границ друг друга — это нонсенс. И мусульмане в душе радуются, когда некий христианин или некий человек христианской цивилизации (например, Роже Гароди или священник Вячеслав Полосин) обращается в ислам. И мы радуемся — чего греха таить, — когда люди из мусульманских семей (я знаю несколько таких случаев, это даже были дети имамов, муфтиев) обращаются в христианство, всякий раз сознательно, глубоко пережив и поняв, что христианство дает то, чего не дает ислам. Это для меня всегда было радостно. Я понимаю, что это нормальная вещь, потому что обе религии — и христианство, и ислам — являются религиями проповеди, религиями прозелитическими. И горе тому, кто это отменит и будет рассматривать наши веры просто как некие элементы культурно-политических сообществ, которые следует сохранять, но нельзя никому чужому предлагать; тогда он просто перестанет быть мусульманином или христианином.
Но есть понятие государства, есть понятие государственной общности, и здесь, конечно, существуют определенные правила. Эти правила, я думаю, должны все признавать — насилия в обращении быть не должно. Это совершенно ясно. Обращение приветствуется, когда оно свободно, но не приветствуется, когда оно насильственно. Здесь тоже есть, кстати, одна мелочь, но очень существенная, которая отличает ислам. Если мусульманин изменяет исламу, то, по закону шариата, он должен быть убит. Другое дело, что не всегда так делают и во многих местах так не делают, но, увы, это факт. В христианстве ничего подобного нет. И отсюда мы переходим к следующему моменту.
Я отнюдь не говорил, что ислам плох потому, что там больше радикализма, но радикализм в исламе есть, это реальность. Поэтому те люди в исламе, которые апеллируют к радикальным чувствам, могут найти эту плоть, могут ее взять — тот же бен Ладен. У нас в христианстве тоже есть горячие головы, безумцы, какое-нибудь жаждущее драться «Общество хоругвеносцев». Но им не к чему в христианстве апеллировать. Христос сказал: если тебя бьют по одной щеке, подставь другую. «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас». К чему тут апеллировать? Слов «Бей жидов» вы не найдете ни в одном каноническом тексте христианства. И именно поэтому христианской Церкви легче бороться со своими радикалами, чем умеренным и благоразумным мусульманам. Противники последних могут указать соответствующие места в тексте, и начинается богословский спор, который действительно далеко заводит. Помните того суданского богослова, который сказал, что надо различать мединские и мекканские суры, так как одни суры агрессивны, а другие примирительны? И к чему это привело? Его просто лишили права называться учителем ислама. Потому что ислам целостен, Коран целостен и богооткровенен: он не может иметь, с точки зрения мусульманина, внутренних противоречий, потому что целостен и непротиворечив Бог, ниспославший Коран Пророку. Это просто надо иметь в виду — это абсолютный культурный факт, от него никуда не денешься. Уровень радикализма в исламе потенциально выше, чем в христианстве, хотя, действительно, были времена, когда и христианство было очень радикальным.
Теперь о проблеме светского государства. Здесь говорили, что у нас светское государство, что у нас есть Конституция. Но дело в том, что есть конституция и конституция. Первоначально слово «конституция» обозначало не то, что написано на бумаге, а то, что составляет само тело общества, само это образование. И вот в этом смысле мы должны внимательно посмотреть, какова же у нас реальная конституция, а не формальная — не Конституция от 12 декабря 1993 года, а действительный органический строй нашей жизни. И если эта реальная конституция сильно отличается от формальной, то, соответственно, или будут внесены коррективы в конституцию формальную, или никто ее не будет соблюдать как норму. А реальность заключается в том, что не только в мусульманских, но и в традиционно православных регионах России (кстати говоря, и в буддистских — это интересный культурный факт), в отличие, скажем, от Западной Европы, сейчас наблюдается довольно интенсивный религиозный рост. А когда происходит рост религиозных настроений, то, соответственно, возникает и желание укоренить в вере семью: люди понимают, что вне веры семья зыбка.
Но и государство тоже хотят укоренить в вере, как оно укоренено во всей Западной Европе, кроме Франции; хотят, чтобы государство опиралось на некоторые религиозные основания. Не будем забывать, что Конституция Швейцарии, например, начинается со слов: «Во имя Всемогущего Бога. Аминь». Конституция Германии, написанная в 1949 году, начинается со слов: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми, мы, немецкий народ…». В Великобритании главой и церкви и государства является королева, и королева не может быть мусульманкой, даже православной и даже католичкой, она может быть только англиканкой. А премьер-министр Англии де-факто (Конституции в Англии нет) не может быть католиком — только англиканином. Поскольку Энтони Блэр фактически является католиком, это создает проблемы: на Островах он ходит в англиканскую церковь, а причащаться ездит в католическую церковь на континент.
На самом деле мы после 70 лет советской власти вообще отвыкли понимать, что государство без религии — это довольно надуманная вещь, это французская штучка, французская болезнь. Любая традиция пытается опереться на некое сверхъестественное, трансцендентное основание. Означает ли это, что надо бороться с другими? — Нет, конечно. Ни в Швейцарии, ни в Германии, ни в Англии с мусульманами никто не борется, никто не запрещает им строить мечети, никто никаких репрессий не делает. Но одно дело — господствующая традиция, в которой сформировалось данное общество и которая практически везде является тем фундаментом, на котором строится государство. Другое дело — что других не надо, так сказать, загонять за Можай и лишать прав.
Возьмем те же Соединенные Штаты, с которых мы собственно и брали пример. В Америке каждый штат был строго конфессионален: в одном — методисты, в другом, скажем, — анабаптисты и т.д. И они объединились в конфедерацию. В конце XVIII века внутри штата все могли быть только этой конфессии, а не другой. Когда же они объединились, то признали, что протестантские деноминации имеют все права. Католицизм же как равноправная конфессия в политической жизни приобрел права гражданства только после второй мировой войны, в середине ХХ века. И президент Кеннеди был первый президент-католик. И сегодня американское общество не отделено от религии, об этом, кстати, говорил недавно в МГИМО известный специалист по религии Кристофер Марш из Техасского университета.
Мы должны понимать, что мир далеко не так прост, как нам иногда кажется из нашего московского угла. И в этом смысле то, что происходит сейчас в России де-факто, — это очень важная вещь. Означает ли это, что мусульмане Дагестана будут считаться людьми второго сорта в будущей православной России? Конечно, нет. Я уверен, что тот же процесс будет проходить и в Дагестане, только там государствообразующим моментом будет ислам — а что же еще? А в России в целом, разумеется, православие — а что же еще? В противном случае ничего не получится. Если только у нас опять не будет упадка религиозности, но его пока нет. Если он произойдет, тогда мы сможем выбрать французский вариант. Возрождение веры — это не то, чего мы хотим или не хотим, это — реальность. И президенты наши — и Ельцин, и Путин — как реальные политики вынуждены считаться с патриархом, ходить в храм, даже если лично они не особо религиозные люди. Что будет, скажем, с президентом Египта, если он объявит себя не мусульманином, — долго он останется на своем посту? А Египет пока еще светское государство, и там есть христиане-копты, и их немало.
Еще один момент. Алексей Журавский говорил, что колониализм нанес мусульманам травму. Но в данном случае мы, как говориться, квиты. Действительно, христиане завоевали мусульманские страны, но до этого мусульмане благополучно завоевали христианские страны — это та же Византия, Греция, Балканы, наконец, Россия в эпоху орды, да и Испания в известное время. Поэтому этот момент надо просто забыть. Этот шрам у них есть и у нас есть, и все мы, как говорится, тараканов друг другу в суп кидали.
Теперь очень важный, трагически важный момент — о чем говорил А.В. Журавский. Я слышал это не в первый раз. Один благочестивый таджикский мусульманин, очень образованный, доктор наук, мне говорил с какой-то внутренней радостью — потому что сам он, конечно, советско-российской традиции и человек светский. Знаешь, говорит, лечу я из Ирана, и вот эта метаморфоза с иранскими девушками, даже не во французском аэропорту, а в туалете самолета: как только самолет отрывается от земли, девицы выстраиваются в очередь в туалет и выходят оттуда другими — раскрашенные, в мини-юбках. Я, по правде сказать, подумал: а чего же здесь хорошего, чему радоваться? Это ведь говорит только об одном — что традиция становится внешней оболочкой, теряет внутреннюю суть. А если это так, то уже завтра ее не будет, ислам перестанет быть образом жизни, если он становится образом жизни только для внешних глаз.
Ведь и у нас в России христианство когда-то было образом жизни, скажем, в XVII веке. Но как раз в этом веке, как замечали о. Георгий Флоровский и о. Александр Шмеман, возникает подчеркнутое внимание к обряду, и это было свидетельством того, что обряд уже умирал, вера уже умирала. То же самое, я думаю, сейчас происходит в исламе. Это очень опасно, потому что именно в момент умирания традиции, но пока она еще достаточно сильна, происходит тот самый пассионарный внешний выброс. Поэтому мы сейчас в исламе наблюдаем — это ужасно сказать — именно вот такой выброс в момент распада. Как ядерный заряд: когда он начинает распадаться, то дает мощнейший выброс энергии. То есть это не подъем ислама во всем мире, а это выброс энергии в период распада. Об этом надо много говорить, но я пока просто фиксирую этот факт.
Было сказано, что мусульмане используют технические средства западной цивилизации, но они им не нужны. Еще как нужны! Я уже не говорю, что в жарком климате нужен кондиционер, но нужны и другие вещи. Если бы для них это было бы нечто чисто внешнее, то не было бы такой громадной миграции на Запад. Как мы только что слышали, даже из Дагестана мусульмане стремятся на Запад, в иную культуру, вот в этот самый мир смешения, «на территорию перемирия», потому что там лучше жить. Они не хотят сохранять свой образ жизни у себя, а хотят переместиться туда и там этот образ жизни нарушают. Те, кому приходилось видеть дипломатов ливийской Джамахирии на приемах, сталкивались с тем, что меня как православного христианина всегда огорчало: когда уходит старший, они начинают тихо наливать водку в стаканы с соком. Это печальный, но факт.
Итак, никто западные ценности Востоку не навязывает. Не потому возмущаются мусульмане, что им навязывают западные ценности; если бы они этим возмущались, то не ехали бы жить на Запад. Они стремятся к этим ценностям, поэтому и едут. В этом весь ужас. Ведь, в конце концов, прожить можно и без Запада, но плохо, а этого не хочется — хочется жить лучше, то есть как на Западе. В этом вся ужасающая проблема современного мира, который реально сложен. Из этой сложности возникает конфликт, и сколько мы его ни будем заклинать, боюсь, по крайней мере, моего ума не хватит, чтобы понять, как его можно исцелить и исправить. Но во всяком случае не словами «давайте жить дружно», «давайте не вспоминать, что есть кровожадного в исламе и что есть плохого в прошлом в христианстве». Кому надо, тот вспомнит; мы не вспомним, другие вспомнят. И именно этих других-то мы и боимся, мы же не себя боимся в данном случае. Как ученые мы должны только подвергать анализу ситуацию и констатировать факты, а не заклинать и не произносить обереги.
А.Кырлежев («Континент»). Уточните, пожалуйста: вы считаете, что сегодня в мире противостоят друг другу две безбожные цивилизации?
А. Зубов. Не совсем так. Западная цивилизация, если иметь в виду Соединенные Штаты, сейчас снова переживает быстрый подъем религиозного фундаментализма. Этого не надо забывать. В лице президента Буша и республиканской администрации мы имеем, конечно, фундаменталистское крыло протестантизма со своей двухсотлетней традицией, начиная от Моравских братьев. Эту традицию надо изучать. Но Европа, безусловно, находится в другом модусе; там, в целом, упадок религиозности (за исключением Англии, где в принципе происходит то же самое, но пока медленнее). А континентальная Европа — это упадок традиции. Хотя кое-где и в Европе в последние годы замечаются слабые еще признаки религиозного подъема, например, в Греции.
Что касается ислама, там происходит другое. Это не простая вещь, в одной фразе не скажешь. Там происходит следующее: практически это ситуация Европы XVI века, России XVII века. Это не значит, что это плохо — это типологически сходно: внутренняя духовная, религиозная, мистическая составляющая постепенно угасает. Вы помните, как говорили в суфизме в XII веке, что раньше не было понятия «суфий», но были суфии в жизни, а сейчас есть слово «суфий», но суфиев уже нет. Так говорили еще в XII веке, хотя конечно, тогда суфии еще были. Сейчас же (хотя, безусловно, отдельные светила есть всюду и в любой стране) в целом происходит угасание. Массовая эмиграция на Запад, увлечение исподволь западным образом жизни говорят о том, что происходит деградация религиозной системы ценностей. Если вчерашние дагестанские молодые ваххабиты, студенты, образованные и интеллигентные, теперь едут устраиваться просто на хорошую работу в Россию, а еще лучше на Запад, значит, деградация религиозных ценностей у них налицо. И они даже не пытаются связаться, как только что было сказано, со своими единоверцами, не ходят в мечеть. А если и ходят, то не создают общину, малую умму. Просто как-то что-то кое-как выполняют из Вероустава.
Это беда общая — и христиан, и мусульман. Но разные уровни. В какой-нибудь Швеции или во Франции сейчас уже практически полное отсутствие религии. В Швеции сами пасторы говорят, что церковь, как больница: когда хорошо, она не нужна, когда плохо, в нее можно обратиться, поэтому пусть уж будет. Конечно, в исламе совсем не такой упадок, но некоторая деградация происходит — распад того самого цельного образа жизни, цельного сознания. А эти моменты распада особенно опасны и приводят к взрыву, к внешней агрессии. Потому что когда происходит распад системы, тогда, цепляясь за части целого, верующий становится агрессивным. Тридцатилетняя война в Европе в первой половине XVII века — как раз пример такой агрессии при деградирующей религиозности.
Современный мусульманский радикализм особенно опасен в нерелигиозном европейском мире. И не случайно немцы и французы говорят американцам: не лезьте, не трогайте, «не гоните волну», нам же достанется. А в Америке коса нашла на камень, мы сами Бога знаем и будем свое дело делать и агрессии противостоять — и так возникает конфликт.
А. Кырлежев. Я хочу сказать пару слов для того, чтобы несколько сбалансировать то, что говорил А.Б. Зубов. Как известно, в поздней Византии, христианской, был такой закон: кто уходит из православия, подлежит смерти. Это первое. Второе — что касается «хоругвеносцев» и вообще православных радикалов. В христианской православной традиции, помимо Евангелия, существуют прецеденты — в частности, для православного сознания характерно восприятие Византийской империи, которая была православным государством, как своеобразной нормы. Это часть традиции, и поэтому совершенно законно православным людям апеллировать, скажем, к византийским нормам, для этого есть основание, а не только к Евангелию. Это тоже входит в церковную память.
А. Зубов. Этого нет в Деяниях, в канонах Соборов как нормы. У нас ведь все-таки, в отличие от ислама, очень четкая нормативная база. Разумеется, можно говорить: а вот это было в Византии. Но это был государственный закон, а не религиозный, а государственные законы бывают всякие. Они — не религиозный канон.
А. Кырлежев. Дело в том, что в Византии церковное и государственное было перемешано, но это, конечно, отдельный разговор. А по поводу государства я вспоминаю высказывание президента Путина, которого спросили, что такое религиозный экстремизм, и он дал такое определение: когда мусульмане требуют исламского государства, это экстремизм. По этой схеме можно говорить и о православных: когда требуют православного государства, это тоже религиозный экстремизм. Я согласен с тем, что за 70 лет мы выпали из традиции, что есть европейская традиция, для которой нормальна даже государственная церковь при полной свободе совести, — это все очевидные вещи. Но в нашей ситуации и у российских мусульман, и у православных есть возможность апеллировать к одному и тому же — к конфессиональному государству. Для православных это логично: это было в Византии, это было и в России. То есть здесь существуют некоторые, так сказать, параллели. И с другой стороны, скажем, когда Татарстан хочет назвать себя мусульманской республикой в составе России — это тоже большой вопрос.
А. Зубов. Это очень важный момент. И как раз здесь я хотел бы отметить, что для нашей будущей правовой практики очень важно исходить не из заклинания, что у нас светское государство, и таким образом просто снимать эту проблему. Проблема есть, и она заключается в том, что есть на определенных территориях России стремление к исламскому государству и есть стремление к государству, опирающемуся на православную основу, в России в целом. Вопрос в том, как эти две традиции соотнести, чтобы в Дагестане общество могло выстраивать себя на мусульманской основе, но при этом, естественно, не ограничивая ни в каких правах иные конфессии; а в России в целом — на христианской основе, при этом не ограничивая другие конфессии. То есть, чтобы Россия была моделью терпимого религиозно обоснованного государства для Татарстана или Дагестана — на общенациональном уровне. Это реальная правовая проблема, которую нам, безусловно, следует продумывать заранее, потому что через некоторое время уже будет поздно. Не решим ее — и вспыхнет межрелигиозный конфликт. И распадётся Россия.
С. Арутюнов. Государство без религии и в самом деле трудно себе представить. Во всяком случае, советское государство было, безусловно, религиозным государством: у него была своя атеистическая религия — свои святые, пророки, храмы, святилища, иконы и т.п. Республикой советское государство трудно назвать, потому что республики, конечно, бывают разные, но они тяготеют к отделению церкви от государства, тогда как монархии действительно без религии обойтись не могут. Другой вопрос: может ли государство с монархическим устройством считаться исламским государством? Вообще, кто является христианином, а кто мусульманином, кто лжехристианин, а кто лжемусульманин — это каждый определяет индивидуально. И никогда мы не найдем формального признака, который бы позволил это определить математически точно. Но есть разные платформы и точки зрения. И мы можем встать на ту или другую платформу и, находясь на этой платформе, считать кого-то лжехристианами и лжемусульманами. Скажем, те христиане XV-XVI веков, которые посылали на костер якобы еретиков (а на самом деле, вполне возможно, в большинстве случаев нормальных убежденных добрых христиан), и те, которые крестили индейцев огнем и мечом, — с моей точки зрения, были лжехристианами, хотя считали подлинными христианами, безусловно, себя. А, скажем, когда началась Реформация, то через пару десятков лет уже реформатов христианами не считали. И точно так же с мусульманами. В компании мусульман на вопрос о моей конфессиональной принадлежности я сказал, что крещен в лоне Армянской Апостольской Церкви, однако я верю, что Бог един и Мухаммад был Его пророком. «Тогда вы мусульманин», — сказали мне мусульмане. И по-своему они были правы. А, с другой стороны, мой приятель приехал в чеченское село: там два дома были ваххабитов, и его туда долго не хотели пускать. Шофер-чеченец, который его привез, чувствовал себя крайне неловко, потому что это вопиющее нарушение законов гостеприимства, чеченских адатов, и в любом другом доме незнакомого человека приняли бы с распростертыми объятиями. Но эти ваххабиты очень долго не хотели его впускать, в конце концов, пустили, нехотя поставили какое-то угощение, и они стали разговаривать. Он спросил: «Кто вы?». — «Мы мусульмане». Он говорит, мол, в селе все мусульмане — а там еще дворов сто. «Кто мусульмане? Кроме нас, здесь нет мусульман, — сказали эти люди. — Те все язычники, а мусульмане только мы».
Я считаю, что террористы, действительно, в значительной мере не имеют национальности, впрочем, они сами от нее нередко отказываются, заявляя, что у них нет нации, а есть только умма. Но и к умме они не принадлежат, потому что нарушают заповеди Корана, гласящие, что нет принуждения в религии, что, убивая одного человека, убиваешь все человечество. Какая-то часть мусульманской традиции может призывать, но Коран никоим образом не призывает к агрессии. Очень часто пишут и говорят об исламе со ссылкой на Коран, но ссылка берется в оборванном виде или берется один аят вне связи с предшествующими и последующими аятами, и получается совершенно иной смысл, нежели при чтении связанного текста. На самом деле джихад (малый джихад, конечно, потому что есть еще средний и большой) — это джихад с оружием в руках, но только если кто-то пытается помешать тебе исповедовать твою веру, кто-то приходит в твою страну, в твое селение и хочет тебя лишить твоей земли, свободы, жизни на твоей собственной земле. Сопротивляясь ему, ты можешь вести джихад, но это будет справедливой войной. А агрессивная война, с точки зрения Корана, это несправедливая война.
И здесь я хочу вернуться к нашей действительности и к чеченской реальности и сопоставить четыре позиции — Кадырова, Басаева, Масхадова и Нухаева. Позиция Кадырова, который себя, во всяком случае, объявляет мусульманином и который был в свое время верховным муфтием, — в том, что он, будучи мусульманином, тем не менее хочет быть главой светского государства. Он лоялен по отношению к государству или, во всяком случае, заявляет себя таковым. Позиция Масхадова, при том, что он был вынужден пойти на уступки сторонникам шариатских судов, — это тоже позиция человека, который желает быть главой независимого, но, в общем, светского государства, где будут сделаны определенные уступки исламу, но в целом его идеалом является государство светское. Позиция Басаева, насколько я его понимаю, и в особенности его арабских друзей, — это не позиция национального сепаратизма, а позиция халифата, то есть независимая Чечня рисуется как маленький плацдарм, опираясь на который, в конечном счете, можно будет воссоздать всемирный халифат. И здесь я бы хотел обратить внимание на очень интересную позицию Нухаева. Нухаев был вице-премьером в правительстве Яндарбиева, а потом, когда уже и Яндарбиев и Нухаев ушли в эмиграцию, между ними наметились существенные разногласия. Нухаев, безусловно, негативно относится к Басаеву. Но он считает, что и Масхадов не прав, что Масхадов может быть, так сказать, вождем чеченского народа, только если он откажется от поста президента и от идеи независимости Чечни как светского государства. Идея Нухаева состоит в том, что исламское государство невозможно принципиально, невозможно по Корану. Идеал общественного устройства — то, что было при жизни Мухаммада в Медине — мединская конституция, когда существовал договорный конфедерационный союз мусульманских племен. Это была племенная организация, не политическая, а потестарная, причем существовал союз мусульманских племен, иудейских племен и даже языческие племена в принципе могли быть в него допущены, а также, бесспорно, и христианские племена, просто в тот момент в Ятрибе не было христианских племен, насколько я помню. Но даже с языческими племенами был заключен договор, они были включены в эту конституцию. И племена управлялись по своим адатам, а в случае невозможности управиться по адатам было сказано: придите к Пророку и к Аллаху. Таким образом, тот план, который предлагает Нухаев для Чечни, — это как бы резервация, очень похожая, на мой взгляд, на лигу ирокезов, резервация, которая управлялась бы по адатам и шариату, была бы выключена из правового поля Российской Федерации именно по типу резервации, но не претендовала бы ни на международное представительство, ни на самостоятельность территорий, ни на какую-либо государственную самостоятельность. А с точки зрения религиозной — это один из вариантов миротворческого плана, и достаточно перспективный миротворческий план, поскольку он противопоставлен и исламистам, и национал-сепаратистам.
Заканчивая публикацию материалов Круглого стола, мы не будем подводить итоги. Практические выводы делать не «Континенту». Мы в реальной политике не участвуем и не для того затевали этот разговор. А те цели, ради которых он затевался, как нам кажется, достигнуты. Состоялся интересный разговор, был проделан достаточно разносторонний анализ, и ясно, что ситуация очень сложная — в плане как межрелигиозного, так и межцивилизационного диалога. Даже не совсем понятно, нужен ли в нынешней ситуации собственно богословский диалог. Во всяком случае, наиболее острые проблемы сегодняшних взаимоотношений между миром ислама и миром постхристианской цивилизации лежат, судя по всему, отнюдь не в этой области.
| [1] |
Суннизм, шиизм, исмаилитизм — основные «конфессиональные» направления в исламе. — Ред. |
| [2] |
Шариат — свод мусульманских законов, комплекс юридических норм, принципов и правил поведения, социально-религиозной жизни и поступков мусульманина. — Ред. |
| [3] |
Мазхаб (араб. путь, образ действий) — богословско-правовая школа в исламе; основными легитимными мазхабами являются ханафитский, маликитский, шафиитский и ханбалитский. — Ред. |
| [4] |
Тарика (в значении дорога, путь) — метод мистического познания истины в исламе; в более узком значении тарикат — мусульманское «братство», организованное по принципу наставник — ученик, или святой — послушник. — Ред. |
| [5] |
Ваххабиты — изначально сторонники религиозно-политического движения, возникшего в XVIII в. в Аравии и связанного с именем идеолога очищения ислама и его возврата к изначальным установлениям. — Ред. |
| [6] |
Суфизм — мистико-аскетическое направление в исламе, в центре которого — отношение человека в Богу и путь опытного богопознания. — Ред. |
| [7] |
Умма — общемусульманская религиозная общность, всемирное сообщество мусульман. — Ред. |
| [8] |
Хиджра — переселение Мухаммада и его сторонников из Мекки в Медину, событие религиозной исламской истории, сыгравшее решающую роль в формировании и распространении ислама. — Ред. |
| [9] |
Алимы (улемы) — собирательное название знатоков богословия, историко-религиозного предания и этико-правовых норм ислама. — Ред. |
>> в начало раздела
газета "Тайный советник" (Санкт-Петербург) от 13.09.2004
Последний экуменист
То, что произошло на петербургской кафедре Московской патриархии восемь лет назад, было равносильно настоящей революции |
В метро снова появились люди, читающие Библию. Устроившись между "глотателями газет" и читателями Донцовой, они сосредоточенно вглядываются в истрепанный фолиант и по-детски шевелят губами. Их стали замечать вскоре после взрыва на московской станции метро "Рижская", а после событий в Беслане их еще прибавилось. Многие после тех БЕСноватых БЕСлановских дней вспомнили забытое слово "молитва". Маячком веры в России традиционно считается Православная церковь (РПЦ). Но готова ли РПЦ принять под свою сень всех, шепчущих сегодня невнятную молитву? Или она сама раздираема внутренними противоречиями и нет в ней тишины и мира? Мы вспомнили о недавних сообщениях об уходе на покой митрополита Санкт-петербургского и Ладожского Владимира, впоследствии опровергнутых руководством епархии. Чем было вызвано поданное им прошение об уходе, которое Священный Синод отказался удовлетворить? И кто мог бы прийти на смену Владимиру?
Митрополит против митрополита
Приход митрополита Владимира в 1996 году в Санкт-Петербургскую епархию ознаменовался целой чередой внутренних конфликтов. Правда, для большинства петербуржцев эти внутрицерковные распри остались незамеченными. До сих пор Православная церковь представляется нам неким параллельным миром, не имеющим точек пересечения с будничной российской действительностью. Между тем то, что произошло на петербургской кафедре Московской патриархии восемь лет назад, было равносильно настоящей революции. Революции, которая не затронула православных канонов и очень бережно обошла все подводные камни клерикальных интриг, но освободила епархию от "красно-коричневой" паутины.
Для того чтобы понять, насколько разительно переменилась питерская епархия, достаточно вспомнить, кто предшествовал Владимиру Котлярову в должности митрополита. А предшествовал ему митрополит Иоанн (Снычев) - фигура весьма известная и почитаемая в "православно-патриотических" кругах. После кончины Снычева его имя оказалось востребованным как знамя все того же "патриотического" движения. Память митрополита Иоанна чтили все те, кто в 2000 году ратовал за сохранение графы "национальность" в новых российских паспортах. И надо признаться, покойный митрополит вряд ли бы воспротивился такой трактовке своей светлой памяти.
В 1992 году с легкой руки Иоанна Снычева получил благословение некий Союз православных хоругвеносцев, возглавляемый "православным сербом" Леонидом Симоновичем. На черном знамени союза помимо пламенеющих серафимов и мерцающего золотом изображения Голгофы были начертаны слова: "Церковь, Царь, Царство". Сами "православные хоругвеносцы" трактовали свой слоган как стремление к "восстановлению православной веры, самодержавной монархии, национального самосознания и имперского российского патриотизма на всей территории Российской империи". Кроме того, в том же 1992 году в стенах Духовной академии Александро-Невской лавры прошел съезд Союза православных братств, руководимый опять-таки Симоновичем.
В Московской патриархии на связь митрополита Иоанна с "истинно русскими" смотрели сквозь пальцы. Лишь в 1995 году по жалобе Владимира Котлярова Священный Синод вынес Снычеву порицание за то, что тот благословил деятельность некой ростовской православно-патриотической организации. Характерно, что порицалось не то, что митрополит Иоанн призывает Божью благодать на тех, кого позднее в демократической прессе назовут "русскими фашистами". Священный Синод возмутила недопустимость благословения организаций, действующих на территории другой епархии.
Сегодня мы недоумеваем, почему Петербург еще в 1990-е годы получил недобрую славу "столицы русских фашистов". Странно было бы, если бы эта слава обошла его стороной - ведь нигде больше "православные патриоты" не чувствовали себя так вольготно, как в самом многонациональном городе России. Вспомните хотя бы охранное предприятие "Святой благоверный князь Александр Невский", бывшие сотрудники которого стали подозреваемыми по делу "врага России" Галины Старовойтовой. Вспомните благочестивых казаков в штанах с лампасами, монархистов в фуражках с дореволюционными околышами... Все они считали себя верными прихожанами петербургской епархии, потому что здесь у них был тот, кого они считали своим духовным пастырем, - митрополит Иоанн.
И вдруг Иоанн Снычев умирает, и на его место патриарх Алексий назначает Владимира Котлярова, известного в церковной среде своими экуменическими взглядами. Разумеется, в петербургской епархии начались конфликты. Дело дошло до массовой драки сторонников и противников митрополита Владимира у входа в Александро-Невскую лавру. А в одном из женских монастырей владыку даже не хотели поначалу пускать на порог.
Немалое раздражение у "патриотических" прихожан вызвало и активное участие митрополита Владимира в политической жизни. Причем на стороне ненавистных им демократов. В 1996 году он призывал свою паству проголосовать на выборах губернатора за Анатолия Собчака, на президентских - поддержать Бориса Ельцина.
"Никодимовские"
Митрополит Владимир считается одним из лидеров так называемой "никодимовской" группировки, названной по имени ее неформального основателя митрополита Никодима (Ротова), с 1961 года руководившего Отделом внешних церковных сношений (ОВЦС) Московского патриархата. Еще одним лидером "никодимовских", по общему признанию, является нынешний руководитель ОВЦС митрополит Кирилл (Гундяев). Именно его теперь не без оснований прочат на место нового главы Санкт-Петербургской епархии. Фактически все нынешнее руководство РПЦ МП вышло из недр этого отдела, превратившегося в настоящую кузницу кадров руководителей церкви.
Что же сегодня представляет собой ОВЦС? В представлении консервативной части духовенства и мирян это самое настоящее гнездо либерализма и рассадник экуменических идей. В действительности политика ОВЦС чем-то напоминает извилистый внешнеполитический курс российского МИДа. С одной стороны, Московский патриархат ведет постоянный диалог с Римско-католической церковью, а с другой - заявляет об угрозе католической экспансии. Складывается такое впечатление, что нашим батюшкам просто нравится регулярно кататься в солнечную Италию и рассуждать там о христианском единении. Но и только. При этом расширение деятельности католических приходов в России вызывает в ОВЦС примерно такую же реакцию, как ввоз иномарок у отечественных автомобилестроителей. Похоже, что в представлении московских иерархов весь земной шар должен быть поделен на "канонические территории",подобно тому как "дети лейтенанта Шмидта" поделили СССР. Интересно, что в Италии в приходы Московского патриархата достаточно часто обращаются католики, желающие перейти в православие. Однако, как правило, получают отказ. Следуя все той же странной логике, Московский патриархат почему-то считает неэтичным по отношению к Ватикану принимать католиков в лоно православия на территории Италии. И вероятно, к осознанию наступившей эпохи глобализации и невозможности создания в современной России религиозного "железного занавеса" руководство МП, включая и "либеральный" Отдел внешних церковных сношений, придет еще очень не скоро.
Еще одним претендентом на "престол" петербургского митрополита называют митрополита Минского и Слуцкого Филарета (Вахромеева). Неудивительно -ведь Филарет тоже является выходцем из ОВЦС, который он возглавлял на протяжении многих лет, прежде чем стать Патриаршим экзархом всея Белоруссии. У белорусского пастыря есть несколько важных преимуществ перед Кириллом Гундяевым: он опытнее, имеет больше влиятельных друзей в верхах Московской патриархии и при этом не допускает таких радикальных экуменических высказываний, как его "однокашники" по ОВЦС. Не исключено, что Алексий II, предпочитающий компромиссные фигуры, именно Филарета захочет видеть в качестве главы Санкт-Петербургской епархии.
Опасность для "никодимовских" заключается лишь в том, что Патриарх всея Руси и сам не вечен. В случае его ухода с патриаршего престола (а такая возможность недавно обсуждалась в связи с болезнями Алексия II) ни Кирилл Гундяев, ни Филарет Вахромеев уже не смогут остаться единственными претендентами на петербургскую кафедру. И тогда у осиротевших сторонников Снычева появится шанс посадить на место митрополита более лояльного к ним иерарха.
Религиозный агитпроп
Некоторые наблюдатели пытаются свести нынешнюю ситуацию в Русской православной церкви к борьбе консерваторов и либералов. Мол, одни держатся за церковнославянский язык богослужения, не хотят принимать здесь Папу Римского, тянут во времена средневековья, в то время как другие всей душой стремятся сделать церковь максимально доступной и понятной для всех слоев общества. На самом деле, основной костяк сегодняшнего церковного руководства представляет собой кадры, сформированные и отобранные еще в годы советской власти. И для них абсолютно чужды любые изменения как "справа", так и "слева".
Единственное реформаторское движение возникло в Русской православной церкви в годы перестройки. Консерваторы уничижительно окрестили его "необновленческим", намекая на преемственность движения "красного" митрополита Введенского, прославившегося в 1920-х годах как агент ОГПУ. Однако новые "обновленцы", первым из которых считают отца Александра Меня, ратовали совсем за другое - за то, чтобы церковь порвала свои связи со спецслужбами и по-настоящему стала совестью страны. Насколько сбылись чаяния Меня и его последователей, можно судить по печальным судьбам самих "необновленцев": отца Александра зарубили топором, священника Глеба Якунина отлучили от церкви, отцу Георгию Кочеткову запретили служить.
Сегодня спор между "левой" и "правой" церковной оппозицией напоминает аналогичные дискуссии в годы перестройки между либералами и почвенниками. И те, и другие, искренне желая блага своей стране, одинаково ненавидя советскую бюрократию, яростно спорили по любому поводу (от публикации "Прогулок с Пушкиным" Абрама Терца до последнего фильма Николая Бурляева). В итоге все та же советская номенклатура, успешно пережив распад страны, реформы и прочие катаклизмы, успешно сохранила свою власть. А перестроечные властители дум оказались на обочине политической жизни. Аналогичная ситуация складывается сейчас в церкви. Пока "обновленцы" и "консерваторы" ведут ожесточенную полемику, церковная бюрократия успешно сращивается со своими бывшими кураторами, превращаясь в огромную коммерческую и идеологическую корпорацию, претендующую на монопольное положение в стране.
Владислав Гольянов, Валерий Береснев
>> в начало раздела
радиостанция "Радонеж" эфир 14.11.04
о. Дмитрий Смирнов: "Эти люди - настоящие враги Церкви..."
Ответ протоиерея Дмитрия Смирнова на один из вопросов радиослушателей
|
Вопрос радиослушательницы:
- Добрый вечер. Вчера в центре Москвы у метро «Пушкинская» проходил митинг, о котором было объявлено радиостанцией «Радонеж» за день до этого… И рядом с хоругвями там были плакаты с антисемитскими содержаниями. Призывалось выдворить из России всех евреев независимо от пола и возраста, также провозглашалась национальная идея – борьба с жидовским игом. Не дискредитируют ли такие мероприятия Церковь, и можно ли вопрос о подобных мероприятиях выносить на церковный суд? Спаси Господи.
Ответ о. Дмитрия Смирнова:
- Дело вот в чем… Действительно, дискредитируют. И есть такие люди, которые… - ну, раз по «Радонежу» сказали - все слышали… - которые специально дискредитируют. Они любой митинг превращают… по любому поводу, какое собрание ни появится – по поводу переноса мощей ли, по поводу - против кришнаитов, против строительства их капища выступал народ, - вот они со своими такими хоругвями приходят, пользуясь кротостью православных, они действительно провоцируют, действуют как враги Церкви, как самые настоящие провокаторы, как действовал священник-расстрига Гапон, будучи агентом и Третьего отделения, и социал-демократов… Вывели народ 9 января на площадь перед Зимним дворцом и сами из толпы стреляли в солдат для того чтобы вызвать ответный огонь. Вот эти люди - совершенно такие зловредные, все, как один… Конечно, среди них есть и просто как бы небольшого ума, и им, конечно, ничего не объяснишь.
Поэтому, к сожалению, какое бы ни было стояние, какой бы ни был Крестный ход, они – тут как тут, понимаете? И, конечно, тут и журналисты, и, как говорится, и телеоператоры, и они на весь мир показывают, что вот, так сказать, вот оно Православие! Вот оно! Вот этот так называемый русский фашизм, которого вообще в природе нет, но вот эти люди, как раз они своим дегтем, который счищают лопаточкой со своих сапог, они этим МАЖУТ, понимаете, самые прекрасные чистые идеи. Понимаете, это люди… ну, я не знаю… - НАСТОЯЩИЕ ВРАГИ. Но это враги не личные, это – ВРАГИ ЦЕРКВИ. Понимаете… Вот… Как с ними быть? Вообще-то, если честно, ума не приложу, потому что они входят в толпу… милиция, вообще, не различает, кто прав, кто не прав… Обычно митинги, всякие шествия, стояния происходят в открытых местах: там невозможен какой-то кордон… Они этим пользуются. Такие же люди, провокаторы, такие НАТУРАЛЬНЫЕ провокаторы – это были и общество «Память», и так называемый Баркашов, который растворился. Эти люди, вернее – их руководители, они, конечно, безусловно, за эти все свои такие подвиги, в кавычках, ПОЛУЧАЮТ ДЕНЬГИ ОТ ВРАГОВ ЦЕРКВИ. Кому нужно дискредитировать Православие, что в Православии находит поддержку так называемый русский фашизм, антисемитизм и так далее и так далее… Вот эти люди - как раз они от них. Так что и за Баркашовым определенная публика стояла, и им это на руку… И поэтому это, конечно, провокаторы. И если мы… ну, я не знаю… можно ли этому противостоять, но нужно понимать, что ЭТИ ЛЮДИ К ПРАВОСЛАВИЮ ВООБЩЕ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЮТ. НИКАКОГО. Это, это совершенно…
Вообще, антисемитизм, он, в Церкви, он вообще невозможен. Есть официальные как бы документы про это, ну и вообще… Если мы войдем в любой храм, то как православный человек может быть антисемитом, когда любой иконостас в любом храме, он весь расписан персонажами ЕВРЕЙСКОЙ СВЯЩЕННОЙ ИСТОРИИ? Ну, как?! Вот любой ряд, шестирядный иконостас перед нами, и если там увидим два-три славянских - если большой, развитый иконостас – лица, то да… А так: все пророки, все апостолы, Пресвятая Богородица, понимаете?! Вот… Как же это возможно? Во Христе нет ни эллина, ни иудея, а все и во всем Христос. Понимаете?! И то, что превращают такие акции церковные в такие вещи – это, конечно, весьма и весьма печальный факт. Поэтому надо, конечно, какие-то меры против этого непременно принимать. Но, понятно, что может церковная иерархия в данном случае сделать? Это должны участники митингов требовать от этих людей, может быть, ВЫРЫВАТЬ у них эти древки - таким образом с ними как-то бороться. Но… они сделают другие, потому что это все ПРОПЛАЧЕНО, потому что это идет совершенно не изнутри Церкви – это надо различать, что хорошо, что плохо. Потому что одно дело – поучение Христово, одно дело – русский дух в Христианстве, а другое дело – такие безобразия.
>> в начало раздела
газета "Русский курьер" от 07.12.04
Православный джихад
|
Они считают себя православными, выступающими в защиту истиной веры: задолго до начала судебного заседания торопятся занять все места в зале, чтобы не допустить "посторонних". Это своего рода группа поддержки обвинения, которая надеется так добиться сурового приговора.
Наша газета не раз сообщала о том, как в Таганском районном суде столицы судят организаторов выставки "Осторожно, религия!", которую неистовые "защитники православия" безнаказанно разгромили почти год назад. (В суде погромщики присутствуют в качестве свидетелей обвинения, а не подсудимых). Все дни суда в зале и коридорах царит злоба и махровый антисемитизм. Как поет Жанна Бичевская, причисляющая себя к православным активистам, "Мы врага настигнем и порвем на части, Господа хваля". Ей и в голову не приходит, что это кощунство.
За несчастных "блюстителей чистоты веры" можно разве что молиться – пожилые прихожанки, приходящие в суд, как на работу, не ведают, что творят. Их пастыри, очевидно, извращенно толкуя Слово Божие, послали прихожан на погром выставки и продолжают подталкивать к злобе и агрессии, к новым погромам. Я постараюсь здесь представить некоторых из них: похоже, среди священства (и даже очень высокого ранга) все больше становится людей с мировоззрением погромщиков. Но прежде расскажу об очередном судном дне.
На предыдущем заседании, чтобы не допустить кровопролития, пришлось вызывать наряд милиции – два здоровяка пристава не смогли сдержать напора страстей. Наверное, потому очередное заседание было чуть потише.
Ничего нового не произошло. Также женщины в платочках истово молились и пели псалмы в перерывах. (Спели еще почему-то "Боже царя храни"). Также "жидам пархатым" предлагалось убираться в Израиль. Также прокурор – представитель обвинения показывала свои глубокие познания в предмете. (Спросила, например, у художника - свидетеля, почему Адам и Ева на картине изображены в голом виде?).
Наблюдая все это непотребство, очень хотелось понять: как могут люди, считающие себя христианами, всем своим поведением предавать Христа? Почему их не вразумят ни духовники, ни надзирающий священник, постоянно присутствующий в зале?
Уже давно было известно, что заварил эту кашу протоиерей Александр Шаргунов. Он благословил погром выставки. Он написал письмо Президенту с просьбой закрыть общественный Центр-музей им. А.Д. Сахарова (место проведения выставки). Он направил письмо в Думу с требованием привлечь к уголовной ответственности ее организаторов. (И думцы поспешно взяли под козырек). Он, наконец, инструктировал "женский батальон", как вести себя в зале суда. Но кто стоит за ним? В Церкви жесткая дисциплина. Ни один священник не осмелится на столь радикальные шаги, не имея на то высокого благословения. Когда, например, Шаргунов на выборах президента в 1995 г. поддержал Зюганова, его быстро поставили на место: пришлось публично каяться.
Сведущие люди утверждают о дружбе Шаргунова с архимандритом Тихоном (Шевкуновым). Ну а Тихона молва считат духовником Путина. Так это или не так, но архимандрит близок к Президенту. И уже потому вес у него среди церковных иерархов немалый. Кроме того, он настоятель Сретенского монастыря, имеющего мощное издательство. Взгляды Тихона достаточно известны. Он был постоянным гостем передачи "Русский дом", во главе которой тога стоял одиозный А. Крутов. Деталь: основным аналитиком и программы, и одноименного журнала был отставной генерал КГБ Н. Леонов. (Сейчас они оба в Думе от фракции "Родина"). Архимандрит Тихон выступает за введение цензуры: не только в церковных, но и в светских изданиях.
Впрочем, отец Тихон считается в стане националистов и радикалов умеренным. Как и митрополит Кирилл – второе лицо в церковной иерархии. Владыка, тем не менее, одобрил действия погромщиков, сказав примерно так: раз милиция бездействовала, пришлось ревностным прихожанам (понимай погромщикам) исполнять ее роль. Внедрение либеральных ценностей глава отдела внешних церковных сношений считает большим злом, чем коммунистический атеизм. Ему вторит его заместитель Всеволод Чаплин, который уже прямо нападает на Конституцию. Поскольку в ней сказано, что человек, его права и свободы – есть высшая ценность. "А это… антихристово высказывание". Но мы еще живем в светском государстве. И Конституция писана для всех, а не только для нас, верующих. Если таковы умеренные, то каковы же крайние радикалы и националисты? Их "секта" внутри православия растет как на дрожжах.
Организаций и изданий, которые в той или иной степени относятся к православному национализму, а то и к экстремизму несколько десятков. Это и Союз православных христиан, куда входит член думской фракции КПРФ С. Глазьев. Это общество (братство) "Радонеж". Председатель его бизнесмен и неудачный политик Е. Никифоров. Это "Русский дом", о котором шла речь выше. И "Русская линия" - во главе с бывшим пресс-секретарем питерского митрополита Иоанна К. Душенова. (Умерший митрополит прославился особым экстремизмом). Есть еще и "Черная сотня" и "Союз православных хоругвеносцев". В них культивируются самые радикальные взгляды. В руках всех этих организаций десятки изданий и интернет-сайтов. К ним примыкает много политиков и партий, которые используют религию в борьбе за власть. "Родина" - типичный тому пример. Еще несколько лет назад партии подобного типа набирали на выборах не более двух процентов. А нынче?
Для радикалов и националистов всех мастей характерен, прежде всего, поиск врага – ярая ксенофобия. Враг обитает на Западе, особенно в США, среди других наций (евреи, чеченцы, все кавказцы и пр.), а также среди других конфессий.
Например, архиепископ Псковский и Великолукский Евсей, отправляет Президенту письмо, в котором утверждает, что католики ни одному народу не принесли ничего доброго и полезного. "Куда они приходят, там везде разруха, разделение, уничтожение".
Коммунисты им куда ближе, чем демократы, поскольку, якобы, не разлагали души. Как сильна амнезия! Легко забыли, что священникам приходилось докладывать коммунистическим властям о церковных таинствах: исповеди, крещении, то есть их превращали в доносчиков. А тех, кто не соглашался, отправляли в тюрьму. Забыли и совсем недавнее прошлое: только при демократах Церковь смогла дышать полной грудью.
Звериный антисемитизм, рассуждения о всемирном еврейском заговоре, о том, что власть в России "принадлежит жидовне", - существенная составляющая христианских экстремистов. (Само это словосочетание противоестественно). Удивительно, как примиряют они эти свои воззрения с тем, что евреями были не только апостолы, но и Божья Матерь? Впрочем, ждать какой-то логики от экстремистов бессмысленно.
Большинство экстремистских религиозных организаций исповедуют монархизм, желая видеть во главе государства истинного самодержца, отнюдь не похожего на европейских монархов.
Если бы этой скандальной выставки не было, ее непременно надо было устроить. Она вскрыла мощный гнойник: оказалось, что ксенофобией, агрессией ко всему иному в значительной мере заражено не только общество, но также многие наши православные верующие и даже их пастыри. И зараза ксенофобии охватывает все больший круг священнослужителей, а значит и паствы. Для истинно православных это особенно болезненно: ведь свои же, единоверцы предают заповеди Христа. Часто не разберешь: то ли пастыри плетутся следом за своей оголтелой паствой, боясь ей противостоять. То ли сами направляют ее к пропасти. Слепые ведут слепых…
Конечно же, в зале суда фанатичные, озлобленные прихожане и прихожанки не могли выступать "от имени и по поручению" всех православных. В лоне Церкви немало людей думающих иначе. Я встречался с некоторыми из них и разговаривал. Они видят в экспонатах выставки не оскорбления святынь, а Божью кару нам по грехам нашим. Поскольку живем во зле, не праведно - предаем христианские идеалы. Эти люди рассуждают примерно так: "Рядом с художниками стоял Господь, и если бы они заслуживали суда, Он бы совершил этот суд. Погромщики же взяли на себя роль самого Бога. По настоящему верующий человек, прежде всего, видит свои собственные прегрешения. И молится за оскорбивших его. Когда свершилась революция, и коммунисты стали разрушать и осквернять храмы, тысячами расстреливая священников, это была Божья кара России за все ее многолетние грехи: утрату веры народом, плохих пастырей…
Кстати, сам Патриарх, обращаясь к клиру, говорил о псевдопастырстве, о малограмотных священниках, запугивающих свою паству. Он осудил тех, кто "отравляет души людей религиозным экстремизмом и фанатизмом", тех, кто "самозвано выдает себя за единственно и подлинно православных". Алексий II осудил издания, выпускаемые православной общественностью, "которые разжигают межнациональную и межрелигиозную вражду". Однако слово Патриарха не было услышано. И он, очевидно, чувствуя отношение клира, не стал его настойчиво повторять. Вот и мои собеседники вели себя достаточно робко: не захотели, чтобы я в статье сослался на них. Удивительного здесь ничего нет. Их оппоненты скоры на расправу.
Так, например, Шаргунов священников, которые были против погрома выставки, называет "подонками в рясах". А имеющих такое же мнение прихожан – шизофрениками, которых нельзя допускать к причастию. Протоирей мечтает об особых отрядах (?) при храмах, которые бы смогли, когда надо, "постоять за веру". Дьякона Андрея Кураева, который отнюдь не либерал и даже вроде бы свой брат – антисемит, пообещали сжечь в железной клетке. И только за то, что он выступил против канонизации Ивана Грозного и Григория Распутина. Только этих "святых" нам не хватало.
…Суд продолжается, страсти вокруг него не стихают. Тем временем, в Тимирязевском суде Москвы, по сути дела, оправдали фашиста Корчагина. А он, в частности, публично называл Христа шизофреником и богом жидовни. Но почему-то ни одного самозваного "защитника веры Христовой" в зале не наблюдалось. Ни потому ли, что Корчагин социально близкий – махровый антисемит?
Автор благодарит Александра Верховского, замечательная книга которого "Политическое православие" очень помогла в работе. Увы, тираж этой книги 500 экземпляров.
***
Эти люди, должно быть, хотят "крест приравнять к штыку". Перо уже приравнивали, теперь крест святой?
Георгий Целмс
>> в начало раздела
Интерфакс от 24.12.2004, 15:03:37
Православные сторонники Януковича протестуют у посольства США в Москве против "вмешательства Америки во внутренние дела Украины"
|
Москва. 24 декабря. ИНТЕРФАКС – Несколько сотен человек собрались в пятницу вечером у посольства США в Москве на митинг против «вмешательства Соединенных Штатов во внутренние дела Украины», передает корреспондент «Интерфакса».
Участники акции держат плакаты с надписями: «Янукович – законно избранный президент Украины», «Сегодня «оранжевая революция» в Киеве – завтра «березовая революция» в Москве», «США и Польша – руки прочь от Киевской Руси!», «Янукович, не сдавайся и не признавай «победу» Ющенко!».
Акцию протеста организовал ряд православных организаций России, в том числе Союз православных граждан, Союз православных братств, Союз «Христианское возрождение».
«Православная общественность Украины и России не может признать Ющенко (кандидат в президенты Украины от оппозиции Виктор Ющенко - ИФ), поскольку среди его сторонников есть те, кто в начале 90-х годов захватывал православные храмы и избивал православных священников», - заявил «Интерфаксу» пресс-секретарь Союза православных граждан Кирилл Фролов.
>> в начало раздела
