05.09.2020
Москва
Служба информации Союза Православных Хоругвеносцев и Союза Православных Братств
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ ХОРУГВЕНОСЦЕВ,
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ БРАТСТВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Смерть великого провокатора - 2
III. Мыслитель
Представление о сатане как об антигерое было основано на «Потерянном рае» Джона Мильтона, в котором Люцифер выступает как харизматичный индивидуалист. Он не зверь, а скорее противоречивая и задумчивая фигура, идеи которой не были поняты Богом.
Кстати, такая «задумчивая фигура» работы Ивана Шадра до сих пор сидит с скверике недалеко от ст.м. «Красные ворота». Называется она «Сезонник»…
Скульптура «Сезонник» в cквере на Лермонтовской площади
В Сети читаем:
«Сезонник» - скульптура работы И.Д. Шадра (1928-1929, мрамор) посвящена сезонным рабочим, приезжающим в город на зимние заработки. Установлена в 1930 году в Москве в сквере на Лермонтовской площади. Имеет статус объекта культурного наследия федерального значения.
Посыл из начала 30-х прошлого века: «...скульптура изображает старого рабочего, сидящего в глубокой задумчивости. На нём рабочий фартук и тяжёлая обувь, рукава его рубахи засучены по локоть. Скульптор изобразил не просто труженика, а ещё и духовно одарённого человека, философа. Это рабочий нового советского времени: сильный, волевой...». Искусствовед А.И. Зотов тогда писал: «сколько внутреннего достоинства и уверенности выражено в этом труженике, сознающем высокое общественное назначение своего труда».
Ну, да, ну, да! «Высокое общественное» значение своего труда…
Образ: Скульптура Шадра изображает сезонника в виде одиноко сидящего человека в рабочей одежде с закатанными по плечо рукавами и изношенных ботинках. Рабочий выглядит усталым и измученным: его тело сгорблено, взгляд задумчив и наполнен тоской, левой рукой он нервно покручивает прядь волос и без того свалявшейся бороды. Его облик настолько осмысленен, задумчив и сосредоточен, словно скульптура изображает не сезонного рабочего, а мудрого древнегреческого философа. Привлекает внимание и высокая анатомичность фигуры: кистевой и локтевой суставы, кисти и пальцы, рельеф мышц и даже крупных вен, скулы выглядят настолько реалистично, словно это живой человек из плоти и крови. Скульптура выполнена из уральского мрамора и водружена на кубический гранитный постамент.
Место установки памятника выбрано не случайно. В начале 1920-х годов недалеко от Лермонтовской площади (в Орликовом переулке) действовала биржа труда, где искали работу в том числе и сезонники, по нынешнему, гастарбайтеры.
В наши дни скульптура «Сезонник» стала одной из наиболее пронзительных, хотя и не самых известных городских скульптур. Большинство горожан никогда в жизни о ней не слышали, но увидев её, как правило, не остаются равнодушными.
Впрочем, этого «Сезонника» можно назвать «Мыслитель». Задушевное такое лицо. Да и руки: одна направлена к «верху», другая – к «низу». Ну, и фартук, и ноги перекрещенные. Всё, как положено, в определённых ложах…
А вот и ещё один «Мыслитель». На этот раз действительно Павла Антакольского:
Очевидное большое дарование Антокольского позволило ему очень удачно «посадить» самого Мефистофеля.
Антокольский вторую половину жизни жил за границей, в частности, в Париже, и бывал в России наездами, там и изваял знаменитого «Мефистофеля» из мрамора, сидящего на каком-то уступе. У него получилось умное, ловкое и даже с виду интеллигентное существо (хотя и обнаженное), не чета чертям из американских комиксов и звездных войн.
Мефистофель.1883
Мефистофель. Фрагмент. 1883
Дальше в Интернете читаем:
«Дьявольский бал»
Когда многие священники уверовали в реальность магии, в обществе расцвела уверенность в действенности колдовства. Тогда и появились гримуары — книги с колдовскими рецептами и описаниями заклинаний. Они полнились философией теургии, переложениями мифов и трудов богословов, а также кучей авторских выдумок — раз в реальности демона не призвать, писателям приходилось додумывать всё самим.
С XIII по XVII века растиражировали целую серию гримуаров, приписываемых самому Соломону, что, естественно, неправда — хотя их истинное авторство так и не удалось установить. «Большим ключом Соломона» называли сборник всех магических книг Соломона.
В первом томе «Ключа» описывалось, как призывать демонов и заставлять их работать на себя, во втором — как приносить им жертвоприношения, как конструировать магические артефакты и как одеваться во время ритуала.
В Lemegeton Clavicula Salomonis, «Малом ключе Соломона», полно обращений к ангелам и нейтральным духам, но в главе «Гоетия» авторы описали 74 демона, а в «Теургии Гоетия» рассказали, как призвать некоторых воздушных демонов. В восемнадцатой главе «Завещания Соломона» рассказывалось, как израильский царь изгонял 36 демонов-деканов, что вызывали болезни».
Вообщем, люди начали активно вызывать Дьявола, якобы для борьбы с ним. Но чаще не для борьбы, а для «Договора»…
IV. «Ты не смеешь этого!...»
(убийство Вильгельма Скайлигера)
Но в наше время никого вызывать не надо. Дьявол является сам, и доводит людей до умопомрачения. Так что хочется избавиться от него «радикальным» способом. Впрочем, тут ситуация была очень не простая. С одной стороны в душе нашего героя как-то сама собой зародилась и росла идея: убить Вильгельма Скайлигера. Убить же он его хотел по многим причинам:
Во-первых, просто хотелось убить… То есть убийство было способом вырваться из этого «окружающего героя мира Зла». Ибо мир, как его видел наш герой – действительно есть мiр Зла, то есть этот мир, лежит во Зле, и Зло является его абсолютным хозяином. Конечно, был когда-то Бог, которого тогда евреи убили, и теперь лик его смотрит печальными глазами с настенного портрета Кафедрального собора в Старом Городе. И с тех пор как предки Вильгельма Скайлигера убили Бога – с тех самых пор мир и лежит во Зле, и для того, чтобы показать, прежде всего себе, что ты против этого лежащего во Зле мира, надо убить носителя этого Зла в этом мире – журналиста радио «Кёльн» Вильгельма Скайлигера…
Это во-первых. Но было и, во-вторых, которое может быть является более «во-первых», чем «во-первых» порядковое. Потому что это было «во-первых» метафизическое. И хотя тогда, в начале 70-х готов XX века, люди, выросшие в Советском Союзе, не знали такого начала, как «метафизическое», всё же причина была именно такова. Ибо, как я уже писал, Вильгельм Скайлигер порой, извините, оборачивался самим Князем мира сего. И, обернувшись, предлагал Алёше Стефановичу подписать с ним Договор. Мол, ты же бунтарь, настоящий русский Бунтарь. То есть опять же бунтарь не простой, а метафизический. Ты вообще больше живёшь в мире духов, чем в мире материи. Ты бунтарь и романтик. Лермонтов и лорд Байрон, Гумилёв и Блок, Демон и Врубель… Ты же всё ходишь по набережной Любляны и всё бормочешь стихи. А что за стихи ты бормочишь? Ты бормочишь Гумилёва:
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.
Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.
Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.
Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.
В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.
И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.
Вот и тебя часто охватывает это самое «отчаяние»… И всё время хочется нестись на этих бешеных конях. Тебе ведь нравится гонять на модном мощном «Феррари». И ты всё время говоришь о каком-то «Ягуаре»… Да, «Ягуаре»! И будет тебе и Феррари, и «Ягуар», и «Мустанг»!
- Ламборджини!
- Пожалуйста! Ламборджини!
- Мазератти!
- Мазератти!!! Что хочешь. На выбор. А хочешь «Ролс Ройс»! Как у «Битлз», или… А хочешь, мы тебе вообще подарим ключи от реактивной движущейся кареты… Да, да! Ты получишь всё, что пожелаешь. Для этого тебе всего лишь надо поставить свою подпись… Ведь ты страдаешь в этом мире. Тебе тяжело, ты его ненавидишь, и с наслаждением мечтаешь о его разрушении. Но оно не приходит. И ты страдаешь. И, страдая, пьёшь вино и упиваешься стихами русских поэтов, где они пишут о Демоне. И тут, конечно, первый Лермонтов:
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой…
…В пустыне мира без приюта:
Вослед за веком век бежал,
Как за минутою минута,
Однообразной чередой.
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья,
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья —
И зло наскучило ему…
А вот и любимый тобою Блок:
…Я пронесу тебя над бездной,
Ее бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный —
Лишь вдохновеньем для меня…
…Да, я возьму тебя с собою
И вознесу тебя туда,
Где кажется земля звездою,
Землею кажется звезда.
И, онемев от удивленья,
Ты узришь новые миры —
Невероятные виденья,
Создания моей игры…
Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнешь ты: отпусти…
И, распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе: лети.
И под божественной улыбкой,
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь, как камень зыбкий,
В сияющую пустоту…
Или вот Андрей Белый. Это уж совсем будто ты написал про свои ночные блуждания по улицам Любляны:
Из снежных тающих смерчей,
Средь серых каменных строений,
В туманный сумрак, в блеск свечей
Мой безымянный брат, мой гений
Сходил во сне и наяву,
Колеблемый ночными мглами;
Он грустно осенял главу
Мне тихоструйными крылами.
Бродя, бываю, в полусне,
В тумане городском, меж зданий,—
Я видел с мукою ко мне
Его протянутые длани.
Мрачнеющие тени вежд,
Безвластные души порывы,
Атласные клоки одежд,
Их веющие в ночь извивы…
Да, да, всё это очень и очень близко тебе. Ты ведь хочешь убить. Ты ведь хочешь разрушить этот мир. Тебе нужно – «другое», тебе нужны твои фантазии, твои грёзы и видения, твои миражи и галлюцинации… Тебе хочется, приняв 400 млг. ЛСД, сесть вот в этот «Феррари» и полететь на нём в заколдованный город… И лететь, каждый миг рискуя врезаться, по извивам ночных узких улиц… Так ведь? Так что же ты ждёшь? Вот он прекрасный «Феррари» мощностью 400 л.с. – а вот и ключи от него.
Вот ключи, - я кладу их слева. А вот лист Договора, я кладу его справа. Вот здесь поставь подпись – и ключи сами передвинутся влево. Бери и включай мотор. И гони по узким улочкам ночной Любляны. Там, впереди, Бездна… Помнишь, у любимого тобою Блока:
В лёгком сердце — страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак…
…Страшный мир! Он для сердца тесен!
И нем — твоих поцелуев бред,
Тёмный морок цыганских песен,
Торопливый полёт комет!
Так тогда той тёмной ночью
Мне говорил тот страшный чёрт.
Так он мне душу и мозг морочил
И предлагал Феррари борт.
Я слушал, слушал, и постепенно во мне всё нарастало знакомое мне чувство:
- Вот ты всё стихи мне читаешь, - ответил я ему, - Я тоже отвечу стихами. Только не Блока, а Есенина
«Чёрный человек»
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай».
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубою блевотою, —
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
Это всё про тебя написано! Про тебя Вильгельм Скайлигер! И никакой ты не Скайлигер, ты самый, что ни на есть, чёрт! Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!!
И тут как всегда моё «знакомое чувство» переросло в бешенство. Я схватил ту самую с серебряным набалдашником трость и ударил ему в горло… Брызнула чёрная кровь…
Так я и убил корреспондента радио «Кёльн», слависта – Вильгельма Скайлигера…
И когда очнулся… Что это было? Сон, виденье, галлюцинация? Не знаю. Уж больно всё зримо происходило. Но если это видение – то видение это очень и очень значимо…
Таковы тогда, в начале 70-х, в Словении, в Любляне, были взаимоотношения советского студента Алёши Стефановича и журналиста радио «Кёльн» Вильгельма Скайлигера… И Дьявол тогда победить так и смог. Ибо на защите нашего русского Алёши, хоть он и сам этого не осознавал, стоял тогда Архистратиг Воинства Небесного – Архангел Михаил… И Скайлигер, т.е. Сатана был повержен…
Глава Союз Православных Хоругвеносцев, Председатель Союза Православных Братств, представитель Ордена святого Георгия Победоносца
глава Сербско — Черногорского Савеза Православних Барjактара
Леонид Донатович Симонович — Никшич
