03.08.2020
Москва
Служба информации Союза Православных Хоругвеносцев и Союза Православных Братств
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ ХОРУГВЕНОСЦЕВ,
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ БРАТСТВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Последний рассказ Древнерусского человека (Хоругвеносца Виктора Дмитриевича Кириллова)
Помнится, в воскресенье 5 июля 2020 года, после очень долгого перерыва собирались в Купавне, у Виктора Дмитрича Кириллова. У Виктора-то Дмитрича, Виктора Дмитрича, но… теперь уже без самого нашего Древнерусского человека заслуженного Хоругвеносца – Виктора Дмитрича Кириллова. Но я так скажу: хоть Виктор Дмитрич и ушёл от нас в мир иной, но он всё равно с нами. Так и сидели под сделанной им крышей, за длинным столом, в зарослях кустов и травы, и Виктор наш Дмитрич был с нами.
А до того как сели за братскую трапезу, сначала была торжественная часть - поздравления и награждения. Дело в том, что 29 июня 2020 года нашему Хоругвеносцу Игорю Игоревичу Мирошниченко исполнилось 65 лет. Вот мы его и поздравляли. И награждали орденом Царя Искупителя Русского народа, Великомученика Николая Второго Александровича. Наградили и подарили два больших художественных альбома: Ильи Глазунова и Русской иконы… Игорь Игоревич был рад.
Потом наградили Владислава – орденом Императора-Мученика Павла Петровича Певого. И третьим – Леонида Донатовича орденом Царя Иоанна Васильевича Грозного. Валерий Александрович произнёс следующую речь:
- Орден великого Русского Царя Ивана Грозного. За тридцатилетнее служение Русской Монархии награждается Глава Союза Православных Хоругвеносцев Леонид Донатович… Аксиос! Аксиос! Аксиос!
В заключении была торжественная трапеза…
2. Прощание с Виктором Дмитричем
А ранее были похороны Хоругвеносца Виктора Дмитрича Кириллова…
Вот и не стало нашего Древнерусского человека.
В тот день я записал: сегодня, в четверг, 27 февраля, на день св.равноап.Кирилла, хоругвеносцы хоронят – вот прямо сейчас – в 13.09, раба Божьего Виктора. В этот момент гроб на длинных белых полотенцах спускают в могилу…
Первым после сообщения Степана, прореагировал Коля Омельченко и написал сообщение в Фейсбуке:
«Вчера, в сияющий солнечный день памяти св.благ.князя Всеволода-Гавриила Псковского чудотворца, отошёл ко Господу Виктор Дмитриевич Кириллов. Хоругвеносец, умелец, писатель, поэт и просто раб Божий с нелёгкой судьбой Русского человека 20-21 веков. Помяните его, Христиане, за упокой души»…
И очень многие ещё, все пишут, пишут в комментах: иеромонах Никон (Белавинец), Костя Касимовский, Юра Горский, даже Слава Дёмин из Америки написал: «Я знал его. Вечная память…».
Так уходят герои. Один и другой,
Кто с пулею в сердце, кто с тромбом,
Вот и кончился «вечный бой»,
В последних времён катакомбах.
Отец Моисей, Крестоносец Андрей,
Оба в сраженьях убиты.
Так косит, и косит нас всей суховей:
Кто пулей, кто ядом, кто битой.
Священник, солдат, ВДВ-шник, бандит:
Как много крестов в чистом поле,
И кажется будто вся Русь тут лежит
В жидовской столетней хазарской неволе.
Уходят поэты, сказители, все,
Кто песни нам пел и баллады.
Уходят по осени и по весне
Ступенями Горнего Града.
Сегодня хоронят ещё одного,
Прощай, дорогой Виктор Дмитрич,
Среди веток кладбищенских Небо светло,
И птицы щебечут и свищут…
И солнце сияет, и ветер затих,
И пчёлы всё кружатся роем,
И в этом кружении слышу я стих –
Поэму о Русском герое…
Сам же я очень сильно болел и на похороны поехать не смог. Пока писал эти стихи, мне позвонил Валера:
«Отпели в храме, 12-ть или 13-ть человек нас было… И женщина была – агент 14-я… В храме самом 11 человек и священник 12-й… Час ждали, мы чуть не околели… Марков приехал без одной минуты 10-ть… Автобус хороший «Мерседес»… Храм прекрасный… Тяжело было, гроб тяжёлый… На тропинке шли 200 метров… Могила – тесная… Могильщики - ребята русские, хорошие парни…
Теперь - Юра Ржаницын на электричке, Дионисий на работу, а мы остальные едем в дом… Виктора Дмитрича. Погода плачет – то снег, то дождь… Я выступил, под конец смахнул слезу, захотелось плакать… Пропели – прошли маленьким крестным ходом… знамя с Троицей…
Так что похоронили в день равноап. Кирилла и Дмитрия Прилуцкого… Вспомнили про архимандрита Кирилла (Павлова), его 23 хоронили…
У Игоря Игоревича тоже было знамя… Вот какое мистическое событие. У нас даже хоругвь теперь висит над кроватью Виктора Дмитрича…»
Прощай, мой товарищ, мой верный друг,
Прощай, Древнерусский сказитель,
Ты честно закончил свой жизненный круг
Как Победитель - Пересвет…
Ну, вот и всё. Похоронили нашего Виктора Дмитриевича…
Царствие ему Небесного!
А перед этим я писал: http://www.pycckie.org/novosti/2020/novosti-250220.shtml
В это же время Виктора Дмитриевича помянул и Александр Валерьевич Королёв:
«Покой, Господи, душу усопшего раба Твоего новопреставленного Виктора – Воина Хоругвеносца Виктора Дмитрича Кириллова – и прости ему вся согрешения вольная и невольная – иже несть человек еже жил и не согрешил – и всели его в месте светле, месте злачне, месте покойне, отнюду же отбеже всякая болесть и печаль и воздыхание и сотвори ему Вечную Память. Вечная Память, Вечная Память, Вечная Память – душа его во благих водвориться и память его в род и род+++ Помяни, Господи, и помилуй душу новопреставленного Виктора+»…
А потом и Валерий Александрович Левченко: http://www.pycckie.org/novosti/2020/novosti-260220.shtml
Надо отметить, что именно 23 февраля нам пришло в голову организовать свой Писательский клуб в честь трёх Кириллов: создателя нашей письменности – св.равноап.Кирилла; архмандрита Кирилла (Павлова) и преставившемуся 23 февраля 2020 года писателя-хоругвеносца, Древнерусского человека, нашего брата – Виктора Дмитриевича Кириллова, о котором мы ещё не раз напишем в этой нашей Хронике Последних Времён.
А об о.Кирилле (Павлове) я писал: http://www.pycckie.org/novosti/2017/novosti-210217.shtml
и к его сороковинам: http://www.pycckie.org/novosti/2017/novosti-270317.shtml
А вот, что сам Виктор Дмитрич писал о своём вступлении в Союз Православных Хоругвеносцев: http://www.pycckie.org/novosti/2019/novosti-050919.shtml
Так что во имя трёх Кириллов и создаём мы сегодня 27 февраля 2020 года наш новый Кирилловский Писательский клуб – «Клуб Трёх Кириллов»…
И вот перед вами первая публикация Клуба «ТриК»…
3. Записки Русского человека
(последний рассказ Виктора Дмитриевича Кириллова)
Когда-то я был знаком с одним пожилым пьяницей и бывшим уголовником. Звали его Пётр Кузьмич Чарышкин. Несмотря на его возраст, те, кто его знал, обращались к нему просто Пётр или Петька. Так вот этот Петька постоянно обитал на берегу Бисерова озера что в Купавне, так как был он рыбаком, ловил на озере рыбу, а поймав, продавал её, а деньги тратил на водку. И я тоже ловил на озере рыбу и тоже продавал её, только не всю, какую-то часть я относил домой. И вот однажды, продав рыбу, мы купили то ли вина, то ли водки, я уж не помню, и как всегда разложив костёр, стали варить уху на закуску. Так мы делали часто. И вот, наконец, уха была готова, мы, чокнувшись, выпили за удачную рыбалку. Нас, вместе с Петькой, было человека четыре. Водка выпивалась не сразу (залпом), а раза за два-три, а в перерывах между тостами Петька рассказывал нам про свою прошлую непутёвую жизнь.
А жизнь у него была полна криминальных приключений. Во время Великой Отечественной войны Петьку на фронт не брали, хотя его молодой возраст, 18 или 19 лет, подходил для призыва на фронт. Но Пётр воевать не хотел. Мало ли, убьют ещё, а он ещё с девками вдоволь не нацеловался, да и мать одну оставлять жалко, так как её муж, отец Петьки погиб в первые дни войны, в бою. Петька от призыва на фронт симулировал (косил). Как только ему домой приносили повестку явиться на сборный пункт, Петька, перед тем как пойти на медкомиссию разводил в тёплой воде хозяйственное мыло. Разводил так, чтобы было густо, выпивал густую мыльную воду, а затем смело шёл на призывной пункт. А когда призывников до гола раздевали, то у Петьки к этому моменту ноги ниже колен распухали как брёвна и не лезли в голенища сапог. Врачебная комиссия, посмотрев и пощупав Петькины ноги-брёвна, давала заключение – к службе не годен, страдает водянкой ног, и Петька, обманув комиссию, шёл радостный домой. Свободного времени у Петра Кузьмича было много. Также много было в округе девок и баб, так как почти все мужики были на фронте и Петька этим обстоятельством пользовался.
И вот начались у него серьёзные приключения. Пошёл он как то вечером на танцы в клуб села Бисерово танцевать кадриль и плясать русского и цыганочку. И вдруг во время танца ему что-то не понравилось, чем-то он возмутился, и стал он очень громко и грубо кричать, а на замечания женщин и девушек (они в клубе составляли большинство) стал ругаться и обзывать их всяко-разно матом. К нему к Петьке тут же подошёл старичок участковый и потребовал, чтобы Петька покинул клуб. На требования участкового Петька из-под полы пальто выхватил обрез берданки (переделка под охотничье ружьё) и в упор выстрелил участковому в лоб. Участковый сразу же упал, хотя убит не был, так как обрез был заряжен вместо пули очень мелкой картошкой. Бабы и девки тут же со всех сторон набросились на Петьку, вырвали у него из рук обрез, а когда он попытался вырваться у них из рук, они схватили его за нижние уды (яйца) и приказали ему лежать смирно. А будешь трепыхаться, оторвём твои причиндалы. А затем Петька был связан, и его отвезли на лошади в телеге в Старую Купавну, а оттуда уже в К.П.З. г. Ногинска. Затем его судили народным судом Ногинска и приговорили за сопротивление властям, то есть участковому, к 10 годам лагерей. Да ещё он хорошо отделался, потому что во время скандала и стрельбы был сильно пьян, а в то Сталинское время, за преступления совершённые по пьянке давали меньший срок. Пьяный преступник приравнивался по сути к больному, невменяемому.
И оказался Пётр Кузьмич в лагере неподалёку от Ногинска в Шернинских лесах (название от реки Шерны), где быстро строили секретный военный завод – Электросталь. В лагере Петю сразу же определили в ударную передовую бригаду, где один день работы приравнивался к трём, а то и четырём дням. На работу ходили, подняв красное знамя, и пели патриотические песни. А бугор (бригадир) сказал ему, если будешь хорошо работать, то будешь хорошо есть. Бригада питалась в лагерной коммерческой столовой. За деньги там можно было заказать весьма калорийные блюда, такие как шницель, котлеты, яичницу, любой гарнир, компот, а так же бутылочное молоко, и даже бутылочное пиво. Всё это за наличные деньги. А ведь во всю шла Отечественная война. Что касается денег, то деньги в лагерях были на руках у зеков, но при желании зека их можно было хранить в сберегательной кассе. Не мудрено, что всеми этими обстоятельствами лагерной жизни Пётр Кузьмич был очень удивлён. Удивлён тем, что электростальские зеки не ели овсяную кашу, целые тарелки вываливали в отходы, и это в заключении, когда на воле в это время вообще досыта не ели. Все продукты были по карточкам.
Но на этом Петькины чудеса от лагерной жизни не кончились, много было ещё необычного впереди. Например, то, что в электростальском лагере тайно зеки играли в карты на деньги. А ещё то, что лагерь, где сидел Петька, находился впритык к женскому лагерю, и два лагеря мужской и женский разделял лишь один ряд колючей проволоки. И, пользуясь этим обстоятельством, особо решительные зеки лазили под проволокой к бабам и крутили там с бабами шуры-муры (шуры-муры по-арестантски – любовь). Лагерные девки и бабы были этому несказанно рады, а кроме того эти девки и бабы от разгульной этой любви имели практическую выгоду – забеременить от зека, а потом и родить ребёнка. А родившую в лагере ребёнка зечку тут же освобождали на волю. Вот такие были дела в эпоху Сталина.
Так вот и Петька тоже стал лазать за проволоку, толи к девкам, толи к бабам сейчас это уже не важно и, наконец, наступил крах его беззаконным делам. Игры в карты и проникновение в женскую часть лагеря не разрешались и строго пресекались лагерным начальством. Петьку кто-то заложил, и начальство посадило его в карцер на хлеб и воду, а также, как не оправдавшего доверия, начальство решило отправить его отбывать дальнейший срок на Урал под город Соликамск в исправительный Ныроб-лаг, в тайгу заготавливать лес на ружейную болванку, а также на болванку для изготовления лыж.
На Урал Петьку везли очень долго, с остановками в попутных городах, где были этапные тюрьмы, и в этих тюрьмах приходилось подолгу сидеть, ожидая следующей погрузки в вагоны для скота. Ждали неделями. В вагонах кормили очень плохо – немного мокрого арестантского хлеба, в миске мутная водичка и какой то мусор.
Кроме того Петьку с верхних нар часто мочили, а то попадало и дерьмом. Негодовать и жаловаться на это было бесполезно, протестные реплики заглушались хохотом с соседних полок, а временами и страшными угрозами, в общем публика была аховая, хорошо хоть никого не убивали, а что касается вони, исходящей от тел заключённых, так её просто не чуяли, так как к ней, к вони, все принюхались, а по пути в этапных тюрьмах зэков водили в тюремную баню. И вот, наконец, этап, в котором этапировался Петька прибыл в город Соликамск. Это 600 км от города Перми. Из вагонов зеков сначала отвели в соликамскую тюрьму, а спустя несколько дней пешим этапом повели в Ныроб. Это примерно километров 200 от Соликамска. За несколько дней этап дошел до Ныроба, и Пётр Чарышкин оказался в одном из Ныробских штрафных лагерей. Лагерь занимался заготовкой древесины в тайге для прикладов автоматов и винтовок, а так же делал болванку для изготовления лыж. Была в лагере также и коммерческая столовая, где за деньги можно было сносно поесть, а также можно было приобрести одежду, рабочую и выходную. Лагерь был на воровском положении. Это значило, что вся лагерная жизнь зеков проходила под контролем воров, а главным в воровском общаке был авторитетный вор (пахан). С зарплат, которые получали зеки, и на общак брался ворами налог 10 процентов, а также десятая часть посылок. И так зеки платили дань ворам, а воры взамен осуществляли в лагере порядок.
А именно: никто из заключённых не имел права обворовывать других заключённых. На тюремном жаргоне (фене) воровство в лагере называли «крысятничество», и оно строго пресекалось. В первый раз – за крысятничество сильно били, а если попадался второй раз, могли зарезать, если крысятник не загасится сам в карцер, а потом его отправляли в другой лагерь. Любой сильный человек, будь он боксером или борцом, не имел права бить других зеков. А было так: если с каким-то зеком свои же обходились не по закону, то обиженный зек смело шел к пахану зоны, а тот его терпеливо и любезно, иногда подолгу выслушивал. А затем на разборы приглашался обидевший, и если действительно обида была налицо, то потерпевшему пахан предлагал дать обидчику по ушам, то есть от степени обиды, обидчика избить сильно или чуть-чуть. Если обиженный говорил, что он не может ударить человека в силу каких-то своих особенностей, тогда пахан просил своих пацанов (пацан – пацаны воровская масть) побить провинившегося. В ту пору лагерное начальство не вмешивалось во внутреннее управление лагерной жизнью, а было довольно тем, что в лагере не было беспредела. Всем внутри лагеря управляли воры.
На работу воры насильно никого не выгоняли. Тот кто имел средства поесть, продуктовую и денежную поддержку с воли (посылки, переводы), как правило, на лесоповал не ходили. Они или работали в самом лагере, например библиотекарем, зав. клубом, в сапожной мастерской, в слесарке или ещё где-нибудь, а то и совсем нигде не работали. Зоновское начальство и воровские блат-комитеты таких зеков не преследовали .
И вот наконец-то Петька очутился в лагерном карантинном бараке. С этапа, сначала карантин, а потом уже зековский барак и рабочая бригада. В лагерную столовую водили строем, кормили прилично, наесться было можно. Рядом с карантином был маленький прогулочный дворик. По нескольку человек по очереди водили гулять, а остальное время сидели в карантинном бараке. И вот с этапа приводят очередную группу зеков, человек семь-восемь, и тут кто-то узнает, что во вновь прибывшей группе есть зек, который раньше отличался беспределом в каком-то другом лагере, и был отправлен в Ныробский лагерь, чтобы его в старом лагере не убили, а ещё за тот самый беспредел в наказание. И его сразу узнали зеки которые, с ним вместе сидели, сразу же раздались голоса, что эту суку (этого зека) надо повесить. Тут же нашлась верёвка, была наброшена на шею петля, а другой конец верёвки перекинули через балку, и сразу же несколько человек потянули. Я спросил Петра: «Страшно ли смотреть на это?». «Нет, - говорит, - подёргал ногами, помочился и затих».
Отсидев какой-то срок в карантине, Пётр был переведён в рабочий барак, и стал в составе бригады зеков лесорубов ходить в лес на работу. Хождение на работу на самом деле было ездой по узкоколейке в потрёпанных узкоколейчатых вагончиках. А этот узкоколейный поезд вез маленький узкоколейный паровоз. Когда этот поезд приходил в нужное место, тогда зеки и конвой человек 4-6 на 100 зеков быстро высаживались с него прямо на снег, и дальше до порубочного участка нужно было идти пешком. Туда шла узкоколейка, ответвление от той, по которой только что проехали. Когда колонна зеков приходила на пасеку (так зеки называли участок) сразу все расходились по своим местам, разводили костры. Была так же на участке небольшая теплушка (будка с печкой из бочки). Каждый делал своё дело. Зеки начинали пилить лес. Солдаты, (конвой) помогали зекам готовить на костре обед. В то время зеки питались порой лучше солдат, и поэтому солдаты старались есть с зеками, и не только есть, но и пить. Порой конвой напивался с зеками так, что зеки вели пьяных конвоиров под руки, а то и тащили, а так же несли винтовки и автоматы конвоиров. Про это знало высшее начальство, но смотрело на это скрось пальцы.
А ещё зеки постоянно ставили петли на зайцев, летом собирали ягоды, грибы, а также кедровые шишки, из которых доставали кедровые орехи. Бывали ещё случаи, когда дикий лось подходил близко к оцеплению, тогда сразу же об этом сообщалось конвоиру, и он выходил за оцепление, и если зверь ещё не ушёл, то конвоир его пристреливал для общего котла. В теплушке могли несколько дней подряд находится гулящие девки из ближайших деревень, которых использовали конвоиры и зеки в сексуальных целях за деньги.
На работу пилить лес зеков выводили все дни кроме воскресенья. Вальщики валили лес специальными ручными пилами, но не двуручными пилами, которые показывают в лживых кинокартинах, а специальными лучковыми пилами. Вальщик валил этой пилой дерево один. К узкоколейным вагонам спиленный лес трелевали лошадями, волоком. Это такие узкие, обледенелые, трелёвочные дороги, а потом при помощи ручной лебёдки грузили этот спиленный лес. (…)
КОНЕЦ. февраль 2020 года.
На этом рассказ обрывается, так как 23 февраля его автор, Виктор Дмитриевич Кириллов, отошел ко Господу.
Вечная ему память в сердцах Хоругвеносцев и всех Русских Православных Христиан…
Глава Союз Православных Хоругвеносцев, Председатель Союза Православных Братств, представитель Ордена святого Георгия Победоносца
глава Сербско — Черногорского Савеза Православних Барjактара
Леонид Донатович Симонович — Никшич
