11.04.2017
Москва
Служба информации Союза Православных Хоругвеносцев и Союза Православных Братств
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ ХОРУГВЕНОСЦЕВ,
СОЮЗ ПРАВОСЛАВНЫХ БРАТСТВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
РОССИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ
Глава I. Самозванец
Февраль прошёл. Теперь грядёт Октябрь,
А там год 18-й грядёт,
Когда свой ритуальный Данс Макабр
В Ипатьевском подвале правил черт.
Стреляли низко, чтоб они упали,
Потом несли обратно на этаж,
И там уж ритуально истязали,
Входя в кровавый ритуальный раж . . .
Потом рубили трупы их на части,
Сжигали их огнём и кислотой,
И вот теперь, те повторяя страсти,
Ведут в подвал их, снова на убой . . .
И так всегда: – Сойди с Креста! – кричали,
– Царь был Кровавым! Он крестьян гнобил!
Так было вечно: Святость убивали,
И распинали тех, кто нас любил . . .
Так, я неожиданно вдруг для самого себя начал писать стихотворные строфы, хотя садясь за стол, собирался писать исключительно прозу. Потому что, читая последнее время разные статьи о примирении Красных и Белых, я все больше и больше убеждаюсь, что такое примирение невозможно в принципе. И не из-за чувств, которые, например, испытывают монархисты и коммунисты, или же наоборот. А просто потому, что «Красные» и «Белые» живут в двух совершенно, непересекающихся друг с другом параллельных мирах, и никакой Лобачевский или Риман, их никогда не соединит.
Одни, Красный мир – требует исключительно земной, по сути дела, языческой, твердости и жестокости, и поклоняются исключительно идолу Государства, а другой – Белый – преклоняет колени перед той Жертвой, которую приносит конкретный человек, Государь Николай II для искупления отступившего от Бога Русского народа.
Тут в одном из номеров газеты «Завтра» я прочитал интереснейшую беседу специального корреспондента Андрея Фефелова с историком и политологом Андреем Фурсовым. Меня в этой умной беседе поразило то, как образованнейший и многомудрый учёный Андрей Фурсов относится к Государю Императору Николаю Второму. Но об этом современном отношении к Царю чуть позже. Пока же об отношении буржуазии и военных, тогда в 1914 – 1017 годах: все ведь уже понимали, что войну с Германией Россия выигрывает. И что скоро Российская Империя, возглавляемая Николаем II – станет мощнейшей державой мира. И тогда над Святой Софией засияет Крест, и Стамбул снова станет Константинополем.
То есть Россия, несмотря на жестокую войну и страшные потери – была тогда мощнейшей державой. И именно поэтому многие армейские генералы, во главе с дядей Царя Великим Князем Николаем Николаевичем – решили совершить военный переворот, убрать Царя и Царицу, и на их место поставить Николай Николаевича... То есть, просто напросто, захватить власть для себя. Это был только один из заговоров зревших тогда в мощной стране, в которой только что, перед войной произошел демографический взрыв. Заговоров было много, но заговор верхушки военных был самым страшным. Он и привел в итоге к февралю, затем к октябрю, а затем к ритуальному убийству настоящей России в Ипатьевском доме Екатеринбурга. И после этого Россия уже была совсем не Русской, не Православной, не традиционной, не народной, но революционной, большевистской, интернационалистической, коминтерновской, «пролетарской», атеистической, анти-христианской, террористической и т.д. и т.п., т.е. той, о которой горевал Ленин, ссылаясь на деяния и писания Нечаева, иными словами она стала той, которую так точно описал Федор Достоевский, в теориях и галлюцинациях Петруши Верховенского из пророческого произведения с точным названием «Бесы».
Да, тогда, в лето от Рождества Христова 1917-е самые настоящие бесы захватили Россию. Да, это, действительно, было возмездие, это была кара Господня, за то, что мы, Русские, начали забывать Православие, и вместо Евангельского Христа – стали слушать всяких Ренанов, Бруно Бауэров, ввязались в европейскую мистику разных Бёме и Сведенборгов, или погрузились в то или иное Восточное язычество . . .
И весь мiр, весь, так называемый, высший свет, как когда-то против Христа, жаждал смещения и уничтожения – многие прямо планировали убийство! – Царской семьи, которая по сути одна, тогда являла истинно Христианское, Православное семейство. И ведь знал Государь и Государыня из предсказаний Паши Саровской свою судьбу, знали о своей мученической кончине и, тем не менее, Государь спокойно управлял страной и сам лично командовал армией, ведя её к победе. Были ли у него ошибки? Конечно, были. Ибо на земле несть человека, который бы прожил без ошибок. Но он их исправлял и, повторяю, вел страну к победе... Но затем произошел заговор генералов и «монархист» Шульгин приехал во Псков, требовать отречения. В случае же отказа Государя, конец его был предопределен уже там, во Пскове . . .
А сегодня, эта духовная битва, эта страшная духовная мистерия, разгорается вновь. Мало кто из светских, мирских людей видит как тихо и спокойно, шаг за шагом, по стране движется восстановление Русской Православной Монархии.
Недавно под Псковом был установлен Крест, на месте насильственного отрешения Государя от Престола. А на месте могилы Царского Друга Григория Распутина был Крестный Ход и молебен. В Богоспасаемом граде Орле установили памятник Ивану Грозному, еще один памятник скоро будет установлен в Александрове, перед Опричной слободой, затем памятник Царю Иоанну Васильевичу встанет в Молодях, где Царское опричное войско наголову разбило татар... А в Сербии, в Белграде, уже установлен памятник Николаю II Александровичу. Так что – восстановление Монархии идет не только в России, но и во всем Православном мире . . . .
Но мiр, мiрское, политическое, политтехнологическое, конспирологическое и т.д. восприятие действительности – не признает, что История развивается не по человеческому хотению, не по законам конспирологии, а по неисповедимому Божественному Промыслу, и все мы, грешные, в принципе, можем только одно – выбирать: служить Монархии и Царю, а в конечном счете Христу и Жизни Вечной, или же бунтовать против Божественного Промысла, так же как бунтовал против него главный архангел – Люцифер . . .
Именно об этом и писал в своих безсмертных «Бесах» Федор Михайлович Достоевский... Верховенскому нужен был «Иван-Царевич». То есть «Самозванец». Он метил на это место Ставрогина. Но Ставрогин повесился... И тогда они нашли семью Ульяновых. Александра повесили за покушение на Царя. Тогда Иван-Царевичем стал его младший брат – лысый, картавый и злобный бес по кличке Ленин. Он и залил Православную Русь – Русской Православной Кровью . . .
Глава II.Бесы
Итак: мудрый ученый Андрей Фурсов говорит о Царе Николае Втором и о ситуации того времени в стране следующее: «Согласно исследованиям историка Александра Владимировича Пыжикова, в самой буржуазии развивалось противостояние двух групп – московской и питерской. Если питерская буржуазия, банковский капитал были тесно связаны с правительством, то московская буржуазия, в значительной степени старообрядческая, доступа к высшей власти практически не имела. Она-то и начала борьбу против правительства и питерского сегмента буржуазии».
Но главное – добавим от себя – она начала, точнее продолжала борьбу против Царя Николая II Александровича, и шире против Династии Романовых… Однако буржуазия буржуазией, но ненависть к Романовым, и конкретно к Царю Николаю Александровичу рождалась не определенным социальным классом, а совершенно конкретной полустарообрядческой-полусектантской верой, т.е. питалась исключительно совершенно определенным д у х о м. И именно этот дух диктовал, например, полустарообрядцу и полухлысту Николаю Клюеву такие вот строфы:
«Пулемет… Окончание – мед…
Видно сладостен он до охочих
Пробуравить свинцовый народ –
Непомерные звездные очи…»
Или вот такие:
«Убийца красный – святей потира!
Убить – воскреснуть, и пасть – ожить…
Браду морскую, волосья мира
Комунна – пряха скрепляет в нить.»
Или даже такие:
«О, демоны – братья! Отпейте и вы,
Громовых сердец, поцелуйной молвы!
Мы – рать солнценосцев – на пупе земном
Воздвигнем стобашенный пламенный дом,
Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать:
Нам Бог – Воскресенье, Россия нам – мать» . . .
Впрочем, это еще цветочки. Вот, например, строки из поэмы «Сарай»:
«И слышу, говорит кумир:
«К победному столу, кто званые»
Кто званые. Сарай – весь мир,
Идут тела, гниением рваные
Отпраздновать последний пир.
Садятся за столы цари.
Их головы на блюдо сложены,
За милость от рабов дары…
И все, с отрубленными рожами,
Пришли, кто украшал дворцы.
А ведь это написано в 1917 году! Таков был весь дух эпохи. Ведь не один же Клюев так писал. Например, идеолог «Скифства» Иванов-Разумник в это же время писал о «темной веками вскормленной злобе» в низах и задавался вопросом – не больше ли её в верхах?.. А Блок в «Двенадцати» уже прямо декларировал:
«Черная злоба,
Святая злоба,
Товарищ, гляди
В оба!
Товарищь, винтовку
Держи, не трусь!
Пальнем ка пулей
В Святую Русь!» . . .
Блок трезво и безжалостно воссоздает в «Двенадцати» именно грабеж и насилие:
«В зубах – цигарка,
Примят картуз,
На спину б надо
Бубновый туз!»
Помню, нам еще в школе, объясняли, что «бубновые тузы» носили на спинах каторжники. Может и носили. Только впервые бубновые тузы появились на спинах старообрядцев по указу Петра I, и почти весь XVIII век их носили староверы. Ненависть их ко всему Роду Романовых, и конкретно к Николаю Второму, была запредельной. И не только у староверов, но и у различных сектантов – особенно хлыстов и скопцов. Тут Бердяев очень точно подметил, когда в статье «Интернационал и единое человечество» (май 1917-го) написал: «У Бакунина была идея русского революционного мессианства… «Большевизм» г. Ленина есть крайнее выражение этой идеи. В Григории Распутине нашла себе выражение (sic!!!) черная хлыстовская стихия… В ленинском большевизме идея утверждается в исступленной ненависти и раздоре, в обречении на гибель большей части человечества» . . .
В общем, довольно точно подмечено, все, кроме, конечно, Распутина. Никакого хлыстовства у Распутина не было. Но символизм черной, земной, земляной, «стихии», был. В смысле крестьянства, т.е. христианства, в смысле черносошенства т.е. черносотенности, в смысле того самого начала, которое уже теперь нынешние Бердяевы и Шестовы называют – «русским фашизмом». Который, разумеется, «хуже немецкого». Ну как же, как же! Впрочем, действительно ведь, такая фигура как Григорий Распутин в цивилизованной Европе невозможна… Тут совсем Русская специфика. Тут земля, тут христи-янство, тут глубь и ширь безконечных Русских пространств . . .
Но вот о Ленине и «Большевизме» Бердяев подметил действительно точно. «В Ленине и кружащихся вокруг него ярко выражена хлыстовская идея, утвержденная в иступленной ненависти и в обречении на гибель большей части человечества». И прежде всего, – добавим от себя, – всех членов Династии Романовых, а за ними всей исторической Православной России. То что «большевики» были сектой не вызывает у меня никакого сомнения. Только корни ее не столько, точнее не только в старообрядчестве и «хлыстовстве», сколько в «Катехизисе революционера» Нечаева, словами которого о том, что надо подвести под топор «всю великую ектенью», на которой поминаются все члены Царской Семьи – доводили Ленина до иступленного экстаза! И ведь выполнил завет великого предшественника – того, с которого наш русский пророк Федор Достоевский списал образ Петруши Верховенского в своем безсмертном произведении под кратким названием – «Бесы» . . .
Глава III. «Сим победиши!»
Хотя, что ж, есть же такое, так называемое «Художественное восприятие мира». Еще его называют «эстетическим», когда все события Истории – в нашем случае «Русской истории», воспринимаются как некая прекрасная драматическая мистерия, причем, чем страшнее и ужаснее, тем лучше... Чтобы было понятно о чем идет речь, назову имена поэтов, которые увлекались именно таким «мистериальным» видением нашей Истории.
Это Блок в некоторых своих стихах, и особенно в «Двенадцати», это Максимилиан Волошин и это Даниил Андреев. Последний уходя все дальше «в глубь тюрьмы», написал стихотворение «Монумент», посвященное зданию Дворца Советов, увенчанному 20-ти метровой статуей Ленина, – которое должно было встать на месте взорванного Когановичем Храма Христа Спасителя.
Итак, "Монумент" – стихотворение, посвященное зданию Дворца Советов – проекту, который, к счастью, так и не был осуществлен...
Блистая в облаках незыблемым дюралем,
Над монолитом стран, над устьем всех эпох,
Он руку простирал к разоблаченным далям –
Колосс, сверхчеловек... нет: человекобог.
Еще с ночных застав мог созерцать прохожий
В венцах прожекторов, сквозь миллионный гул –
Серебряную ткань и лоб, с тараном схожий,
Изгиб хазарских губ, татарский абрис скул.
Морщинки вокруг глаз казанско-азиатских,
В двух прорезях-щелях горит во тьме огонь,
И там на самом дне, в провалах бездны адской,
Встающий на дыбы кроваво-красный конь…
Блаженны и горды осуществленным раем,
Вдоль мраморных трибун и облетевших лип
В дни празднеств мировых по шумным магистралям
Моря народные меж ног его текли б.
И, с трепетом входя под свод, давимый ношей
Двух непомерных ног – тысячетонных тумб –
Спешили бы насквозь, к другим вратам, порошей
Где осень замела остатки поздних клумб.
Паря, как ореол, над избранным конклавом,
Туманила бы мозг благоговейных толп
Кровавых хроник честь, всемирной власти слава,
О новых замыслах неугомонный толк.
А на скрещеньях трасс, где рос колбас и булок
Муляжный Эверест, облепленный детьми,
По сытым вечерам как был бы лих и гулок
Кроваво-красный пляс тех, кто не стал людьми!
Тут очень важно предпоследнее четверостишие:
Паря, как ореол, над избранным конклавом,
Туманила бы мозг благоговейных толп
Кровавых хроник честь, всемирной власти слава,
О новых замыслах неугомонный толк.
Я бы написал:
Безумных замыслов.
Это все очень типично для, извините за рифму – утопичного сознания, т. е. для сознания Красной Багдановско-Ленинско-Фёдоровской утопии – всех этих «новых замыслов неугомонный толк».
«Безумству храбрых поем мы песню» – это из той же оперы, только ранее и романтичнее.
Интересно, что то же восприятие Красной утопии и творимой ею кровавой истории и у другого поэта – Максимилиана Волошина. Тут все тот же мистериальный трагический – точнее трагедийный романтизм:
Во имя грозного закона
Братоубийственной войны
И воспалённы, и красны
Пылают гневные знамёна.
………………………
Не нам ли суждено изжить
Последние судьбы Европы,
Чтобы собой предотвратить
Её погибельные тропы.
Пусть бунт наш – бред, пусть дом наш пуст,
Пусть боль от наших ран не наша,
Но да не минет эта чаша
Чужих страданий – наших уст.
И если встали между нами
Все бреды будущих времён –
Мы всё же грезим русский сон
Под чуждыми нам именами.
Тончайшей изо всех зараз,
Мечтой врачует мир Россия –
Ты, погибавшая не раз
И воскресавшая стихия...
Тут надо бы не «Под чуждыми нам именами», а «под чуждыми нам знаменами». Т.е. знамениями. Ибо красное знамя, вообще красный цвет – это цвет высшей власти, цвет Князей и Царей. Но знамение пентаграммы, серпа и молота, и все эти профили Маркса, Энгельса, Ленина – и все эти «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – всё это не просто не Русское, все антирусское!
Да и конец этого стихотворения «Русская революция» таков:
И пясти рук и ног Распятый
Ему лучом пронзил трикраты –
Так ты в молитвах приняла
Чужих страстей, чужого зла
Кровоточащие стигматы.
То есть Россия должна была «принять» стигматы чужих страстей и «чужого зла»... В этом весь Волошин. Тут ведь совсем не Достоевский с его «культом христианского страдания». Нет, хоть здесь и упоминается «Распятый», но страдание здесь «чужое» и зло «чужое». А мы должны были его принять...
На самом же деле мы совсем не должны были этого делать. Потому что ни человек евразийских калмыцко-чувашских-немецко-шведско-хазарско-ервейских кровей, потомок хазарского бека Ули – Ульянов-Ленин, ни еврей Мардахай Леви- Карл Маркс, ни немец Энгельс, ни коллективный еврей Свердлов-Троцкий-Урицкий-Землячка-Бела Кун-Клара Цеткин-Инесса Арманд-Голощекин-Юровский – имя им всем легион – никто Русскими, как вы понимаете, не были...
Важно, что Тютчевское противостояние России и Революции идет не по национально-кровной линии. Одни говорят, что Рюриковичи были варягами Ругами, т.е. Русами, другие – что они были варягами Датчанами. На самом деле это вообще не имеет никакого значения. Иван Грозный в письме к Баторию пишет, что он происходит от Августа Кесаря, точнее от его брата Пруса, – и что? А то, что всё это – т. е. кровь в данном случае не столь важна. А важно за что ты стоишь. За Царство – т. е. за Русь, или за революцию, т. е. за антирусь! Вот и всё. Иван Грозный и его Опричнина стояли именно за Святую и Священную Русь! А Маркс, Ленин, Троцкий и Свердлов смогли полностью и окончательно денационализировать революционный Интернационал, т. е. опять же стояли исключительно за антирусь. Именно поэтому современные наследники антируси – внуки и правнуки ленинской гвардии большевиков – так противятся установке памятников Царю Иоанну Васильевичу по градам и весям России.
Исходя из всего этого, мы утверждаем, что все эти романтические и мистические (мистериальные) идеи о том, что Российская история едина – есть тонкая подмена. История, понимаемая, как некий слепой поток – конечно же едина. Но история как борьба Христа с Велиаром — никак единой быть не может. И поэтому идеи Соловьева-Блока-Волошина-Андреева о том, что впереди революции идёт Христос с Красным знаменем – всё это, с точки зрения вечной битвы Христа и Антихриста – есть, как, опять же, определил сам Максимилиан Волошин: «тончайшая из всех зараз...»
Да, впереди, в грядущей русской вьюге действительно идет Христос. Но знамя, которое он несет – не Красное, а Черное – Черное Знамя с тремя черепами, с кинжалами в зубах и с надписью:
Православие или Смерть!
Вот она – конечная правда нашей Русской истории. И с ней осуществляется и в конце осуществится ещё один исторический символ: Восьмиконечный Православный Крест. И надпись с двух его сторон:
IС ХС – НIKA
Сим Победиши!
Глава Союз Православных Хоругвеносцев , Председатель Союза Православных Братств, представитель Ордена святого Георгия Победоносца и глава Сербско — Черногорского Савеза Православних Барjактара
Леонид Донатович Симонович — Никшич
